Владимир Рецептер - Смерть Сенеки, или Пушкинский центр [журнальный вариант]

— Например, римский сатирик Персий Флакк…

— Я не люблю сатириков, Миша. Вернее, не смотрю в эту сторону. Сатира, по сравнению с трагедией, жанр низкий. И у нас много старательных сатириков…

— Это лжесатирики, — сказал Миша. — Сатирик вообще не обязан быть смешным. Сатира и юмор разнятся во всём. Вы о нём пишете?

— О других, о себе и о нём… О жизни и смерти… Он был большой и свободный человек, и таким я хотел его сыграть когда-то... В 86-м году...

— Ну да, — сказал Миша, — я был на первом курсе университета…

— Ну вот. Это была пьеса «Театр времён Нерона и Сенеки»…

— Да, — сказал Миша, — я помню, что её читал, но забыл. Не могу быть экспертом, и это мнение книжного червя. Давно не перечитывал Луция Аннея…

— А я спорил с автором о том, мог ли Сенека явиться к Нерону. Луций Анней выполнил его приказ и покончил с собой, что засвидетельствовал Тацит.

Мы поговорили о письмах к Луцилию в переводе С. Ошерова.

— У Сенеки замечательный юмор, там, внутри текстов к Луцилию, — сказал Миша. — Одни превращения в тыквы чего стоят… И апофеоз божественного Клавдия… Он пишет, как человек, который наблюдает жизнь.

— А что вы скажете об апостоле Павле? Насколько достоверна эта версия?

— Это пустота….

Ходил слух, что Сенека был тайным христианином и состоял в переписке с апостолом Павлом. Переписка нашлась, но большинство историков считают её недостоверной. Но ведь возникновение трактата «О милосердии» — прямое доказательство христианских устремлений автора.

— Сенека — учитель и царедворец, — продолжал Михаил, — но царедворец — в последнюю очередь.

— Он чем-то похож на Полония из «Гамлета»?

— Это в нём было… Это было во многих. Саллюстий, например, был платоник и придворный. У римлян часто есть разрыв между жизнью и учением.

— А если задуматься, что он такое сегодня, наш Луций Анней?

— Я думаю, что сегодня он — труп. Нужно заглянуть в латинские тексты. Нужно знать, как его реанимировать и для чего.

— Для чего-то нужно, например, мне…

— Его стоицизм всегда полезен, для любого общества. Власть где-то наверху, а главное — личная жизнь. Тут есть отвлечённость его идей, но по-латыни она выдана в таких стилистических формах, что я ставлю его выше Цицерона. Русский перевод не открывает всего богатства, а на латыни — это восторг…

После первого разговора мы с Михаилом продолжали искать русский перевод трактата, а, не найдя, озаботились. Тут и выяснилось, что с первой фразы Сенека обращается именно к Нерону:

«О милосердии, Цезарь Нерон, я решил написать, чтобы послужить тебе как бы зеркалом, показав тебя же, когда достигнешь величайшего из благ…»

Это и есть перевод Михаила Позднева, в возникновении которого я оказался деятельным поднатчиком: от имени Пушкинского центра предложил ему договор на создание русского текста.

«Дорогой Владимир Эмануилович! Отправляю Вам, наконец-то, трактат Сенеки “De clementia” в новом и, похоже, действительно единственном русском переводе...

Сенека начал его в самом конце 54 года н.э. или в январе 55 года. Нерон, к которому обращено сочинение, написанное тоном торжественной проповеди, едва вышел из отроческого возраста. В декабре 54 года ему исполнилось 18 лет, а императором он стал в октябре. Сенека был вдохновлён поведением юноши, который казался очень добрым. Установка автора не теоретическая, но жизненная: он не доказывает пользу милосердия отвлечённо, как делал бы, например, греческий философ, но рассчитывает внушить эту добродетель реальному правителю, прибегая к психологическим приёмам, которые считает самыми действенными. Однако уже в феврале 55 года случилось событие, показавшее Нерона с другой, чёрной, стороны. Император велел отравить своего 14-летнего сводного брата Британника, прекрасного мальчика, которого все любили. Сенека, похоже, утратил вдохновение. Планировалось три книги. Учёные спорят, брошен ли трактат на середине, или вторая часть — половина второй книги и вся третья книга (см. план автора в третьей главе) не сохранились. Конечно, рукописи горят, теряются и т.д., и от античной литературы мы имеем только немногие вершины. Однако в данном случае правдоподобнее, на мой взгляд, мнение тех, кто полагает, что Сенека сам не захотел заканчивать свой трактат. Этим объясняются некоторые недоделки в стиле, например, повторения, более частые, чем даже у Сенеки, который так своеобразен, что невольно клиширует себя.

Трактат “О милосердии” был очень востребован во времена Шекспира: “гуманизм” получил своё имя в тогдашней Европе, стремившейся вернуться к античности, соединив ценности классического образования с христианской моралью. Жан Кальвин написал комментарий к трактату филологического и философского содержания: это — первый труд великого теолога.