Наталья Нестерова - Дом учителя [litres]

– Ты не заметила, что я отрастил, а потом сбрил усы. Аппарат в новом доме. Функционирует отлично. Прикладываюсь, да! Не к аппарату, а к продукту!

– У тебя в самом деле были усы?

– Как у этого, помнишь, из «Песняров», Владимира Мулявина, шикарные, казацкие.

– Все ты врешь!

– Такие обвинения на трезвую! Выпей, милая, я прошу!

Налил Анне Аркадьевне розовенькой, а себе зелененькой.

Она снисходительно улыбнулась и выпила. Сладенько.

Илья Ильич крякнул, дернул плечами:

– Еще по одной, не тормозим?

– Сначала поставь голубцы разогреваться. Нечего напиваться на голодный желудок. На маленький огонь! Уменьши газ под горелкой!

– Ты разлей пока.

После второй рюмки у Анны Аркадьевны наступило странное вихрение сознания. Хотелось плакать, но повода не было, требовалось срочно его отыскать.

– Ты приперся в кафе, где я обедала с Зайцевым! Вместо того, чтобы устроить мне сцену, отбыл на дачу. Ты меня разлюбил! Я сама себя разлюбила! – хлюпнула носом Анна Аркадьевна.

Илья Ильич взял прихватками ручку чугунной сковородки, понес на стол.

– Подставку! – рявкнула Анна Аркадьевна. – Сколько можно напоминать? Ты уже испортил несколько скатертей!

Он послушно вернулся, взял деревянную подставку под горячее в виде распластанной рыбы.

– Добро пожаловать в мир, женушка! Теперь для тебя главное что?

– Что?

– Не спиться. К панацее привыкнуть легко.

– Ты тому живой пример. И все-таки, Илья, ты меня разлюбил?

Он сморщился досадливо:

– В наши годы твердить о пламенных чувствах – это не по-взрослому. Все равно, что я стану объясняться в любви своим рукам, ногам, голове, про некоторые другие части тела вообще умолчу.

Гости приехали со своей снедью. Илья Ильич, конечно, соврал Анне Аркадьевне, что забыл отменить встречу. А кто им звонил и предупреждал о новом формате? Ребята, тащите выпивку и жратву, Аня только после болезни, слаба.

Еды, когда женщины стали выкладывать судочки и лоточки, оказалось столько, что Анна Аркадьевна спросила:

– Вы к нам на месяц?

Все интересовались ее здоровьем, спрашивали, как она себя чувствует. Оказалось, что Илья Ильич одним сказал, что у нее ангина, другим – вывих плеча, третьим – камни в почках, четвертым – камни в желчном пузыре. Сколько знал диагнозов, столько и выдал. Созваниваясь, распределяя, кто что везет, друзья спорили о болезни Анны Аркадьевны и при этом ссылались на «достоверную» информацию из уст ее мужа.

Но самым возмутительным было то, что Илья наплел ее подруге Наде. Она как-то странно рассматривала голову Анны Аркадьевны, заходила со спины, чтобы увидеть ее затылок.

– Надя, чего ты вокруг меня кружишь?

– Слава богу, волосы не затронуло.

– В каком смысле? – не поняла Анна Аркадьевна.

– В смысле стригущего лишая. Не переживай, никто не знает, Илья только мне сказал.

– Я его убью! – оглядывалась Анна Аркадьевна в поисках мужа. – И ты мне поможешь!

В определенном смысле она, конечно, была больна, хоть и не телесно. В этом состоянии принимать гостей, участвовать в застольных беседах, устраивать тех, кто остался ночевать, – шоковая терапия. Как заставить больного, только начавшего вставать с постели, бежать стометровку. Однако на середине дистанции у «хворой» появилось второе дыхание, и финишировала она на двух ногах, а не на четвереньках.

Потянулись отпускные дни, наполненные монотонным домашним и сельским трудом. У Анны Аркадьевны появилось увлечение – консервирование. Как и во всем, ей хотелось добиться совершенства. Экспериментировала, выискивала в Интернете рецепт варенья из клубники, которое варила бабушка. Ягоды целенькие, не размякшие должны как в желе картинно покоиться в ярко-красном сиропе. Позвонила соседке Ольге, которая каждый год угощала их слабомаринованными огурцами и помидорами, настолько вкусными, что Илья Ильич приговаривал литровую банку за один присест. Беседка была переоборудована под летнюю кухню. В ней жар из кипящих емкостей легко выветривался, по стенам, отбрасывая ажурную тень, снаружи вились цветы и дикий виноград. Илья Ильич называл ее стряпухой. Анна Аркадьевна говорила, что не стряпает, а творит еду, при этом культурно развивается, слушая музыку или аудиокниги. Он же, с вечной настройкой на радиостанцию политических новостей, заработает мизантропию, переходящую в язву желудка.

Ольга, когда Анна Аркадьевна позвонила, чтобы узнать рецепт, начала с извинений:

– Забыла вам сообщить и донести! Вот полдурая ! (Полная дура, надо полагать.) Как что случись, так к Ань Аркадьне, а как наладилось, так молчок. А вы переживаете.