Евгений Туинов - Человек бегущий

Борик снял в прихожей свою черную одежду, накинул полосатый махровый халат и сунулся в ванную. Отец с кем-то базлал на кухне по телефону. Борик вымыл с мылом руки и умылся. Хотелось есть. Он прошел на кухню, переступая через кольца витого длинного телефонного провода на полу, зажег газ и поставил чайник. Дина, что ли, на рынок ушла? Собиралась…

— Партию адидасовских футболок не возьмешь? — оторвавшись от телефонной трубки, спросил отец.

— Сколько? — уточнил Борик, усаживаясь на табуретку и откидываясь расслабленной спиной к стене.

Впрочем, спина тут же напряглась и выпрямилась, как деревянная, будто уж сама по себе, почуяв, что разговор идет о деле.

Отец спросил у кого-то там, сколько футболок в партии и вообще какие размеры там, цвет и цена — все в точности и даже почти в том же порядке, как и подумал себе Борик, и доложил, прикрыв трубку ладонью:

— Полста штук. С сорок шестого по пятьдесят второй. Бежевые. С коротким рукавом. Восемь рублей штука. Только деньги сейчас…

— Нет, — отказался Борик.

— А что?

— Много очень, да и зима на носу. Какие футболки? — неохотно объяснил Борик.

— Было бы предложено!.. — кажется, малость обиделся отец. — Я бы на твоем месте взял. В школе разойдутся. А нет, так полежат. Есть не просят. Но ты же больно умный теперь…

Ну подумал бы сам, прежде чем спрашивать. Куда их сейчас девать, эти футболки? Оно конечно, и класс у них спортивный, и в школе их целых три, но не всех же, как сборную, одевать в одинаковое! Заподозрят и вообще… Что-то директриса последнее время коситься стала. Она тетка хитрая, — Борик знал, — себе на уме, зря коситься не будет. Еще историк этот плохо посмотрел на него на той неделе. Бдительные чересчур! Это за все футболки четыреста целковых. Продать можно по червонцу каждую. Как минимум… Взять, что ли? И до лета придержать!.. Нет, долго все это, хлопотно, да и затоварена школа футболками. Потом поостеречься пока надо. А всего-то делов — сто рублей навару. Но ведь не объяснишь же всего отцу. Ладно, пускай подуется чуть-чуть, предкам с ним и так чересчур легко — все на лету схватывает, денег в долг даже не просит, сам живет, своим умом и оборотливостью, шустрит потихоньку. Борик заварил чаю. Что же отец-то сегодня на службу поздно так собирается? Ревизия у него кончилась, что ли? Вот и себе нужно будет такую работу искать, чтобы так же, как отец, захотел — дома посидел, захотел — повкалывал. Дел же, кроме службы, много будет, а времени мало. Борик вспомнил, что ему самому вечером на репетицию «Завета» в подвал идти. Время, время… И везде успевать ведь надо!

— Можно? — просунулась в дверь белобрысая башка Славки Протасова.

Вовка Цуканов машинально взглянул на часы. С начала урока прошло уже двадцать семь минут, и если бы не урок истории, то на любом другом сейчас бы наступило самое славное время — закончился бы опрос домашнего задания и приступили бы к повторению пройденного и к объяснению нового материала. Вовку поражало это скупое однообразие учительских приемов: что в старой его школе, что здесь теперь, что у Марпетки, что у Надежды Осиповны на алгебре с геометрией, что на английском у строгой Веры Вазелиновны, в смысле, Веры Валентиновны, но так уж ее тут звали за что-то, и так было веселее, что, значит, на русском с литературой… Везде, ну везде одно и то же! Бывало, правда, опрос выносили в конец урока, бывали контрольные там, диктанты и сочинения — вот и все модификации. А в общем, как под копирку. Тоска и кручина. Сейчас это особенно бросалось в глаза, потому что Вовка все еще продолжал приглядываться к новым одноклассникам и учителям, к тому, как кто из них учит и что вообще они за люди такие. После двух неполных месяцев пребывания в этой школе он твердо мог сказать только об одном учителе, что он учитель, — об Андрее Владимировиче, своем новом классном руководителе, об историке, который стоял сейчас у доски, полуобернувшись к вошедшему среди урока Славке Протасову, стоял и молчал, будто и не зная, как отнестись к такому чересчур уж нахальному опозданию.

— Заходи, Слава, — велел наконец Андрей Владимирович. — Чего-то ты у нас сегодня припозднился, однако. Вот я тебя с порога и спрошу: есть ли суша в Северном Ледовитом океане к северу от Новой Земли?

— А на какой я урок опоздал? — улыбаясь, спросил Славка.

— На мой, — сказал Андрей Владимирович и развел руками.

Вовка не сомневался, конечно, что Андрей Владимирович и нужные найдет слова, и тон возьмет правильный, и не станет задавать дурацких вопросов этому сутулому фитилю Протасову. Будильник у Славки не прозвенел, что ли? Стандартная отговорочка. А историка, казалось, больше занимало не то, какие они, его восьмой «Б», а то, что и они ведь на него, на учителя, смотрят и что-то там каждый из них думает о нем, об истории, вообще о жизни. Во всяком случае, спросить он мог о чем угодно, так что Славка Протасов не случайно улыбается сейчас, выжидательно взглядом окидывая класс, будто прося подсказки. На истории и такой вопрос… Вовка и сам, пожалуй, растерялся бы.