Михаил Садовяну - Новелла современной Румынии

— Ишь ты! А как же мне не спросить тебя? — умиротворяюще сказал председатель. — Разве ты не видел, как он радуется?.. Небось позовет Иона жить к себе… А коли Ион пойдет…

Но секретарь сделал энергичный жест рукой и не дал ему закончить мысль:

— Вот этого как раз и нельзя допустить.

— А что же нам делать?

— Ты должен поразмыслить, что предпринять… Ведь вы были друзьями… Знаешь что? Позови его к себе…

— Хорошая мысль!

Так и получилось, что Алеку Лазу зазвал Иона жить к себе. А Ион, раздумывавший, как бы ему отказаться от предложения брата и не обидеть того, с радостью согласился. Только одного не мог Ион взять в толк: почему Лазу поспешил его пригласить, ведь это стеснит его домашних, и потом он не мог не знать, что Михай все равно сегодня потащит Иона ночевать к себе. «В чем тут дело? И с чего это он так заботится обо мне? — спрашивал себя Ион. — Что ему за нужда? Только потому, что мы были друзьями? Эх, да ведь это ой-ой-ой когда было…»

Но через несколько дней Ион заметил еще много странного. Прежде всего ему бросилось в глаза, что председатель как-то подозрительно поглядывает на него. Вдобавок, как только речь заходит о брате Иона, или о счетоводстве колсельхоза, или о деньгах, или о незаконченных постройках, все сейчас переводят разговор на что-нибудь другое. «Уж мы-то знаем. А ты не тяни нас зря за язык, потому все одно ничего от нас не добьешься», — казалось, хотели они сказать. Некоторые, в том числе секретарь и конюх дед Булига, на что-то намекали, но когда Ион захотел вникнуть в суть дела, секретарь ни с того ни с сего заявил, что никоим образом не хочет влиять на него. «Как это — влиять на меня? — опешил Ион. — А почему же не влиять? Говорит, мне надо самому посмотреть, как обстоят дела, и тогда уж судить обо всем. А что я должен увидеть? И как я могу увидеть, когда все скрывают что-то от меня?»

— Только одно могу сказать, — намекнул как-то секретарь, — советую тебе заглянуть как-нибудь вечером в кооператив: там такое увидишь…

«Какого дьявола я там увижу?» Особенно запутанной казалась Иону история с деньгами, выделенными общим собранием на строительные материалы, которые ввиду неотложной надобности приходилось покупать на черном рынке. В первую очередь необходимо было достать дранку для крыши. Деньги на нее были уже давно взяты из кассы, однако амбары все еще стояли непокрытыми. Это наблюдал ежедневно и он сам. Но Ион не мог догадаться, какое отношение имеет эта история к тому, что ему предстояло увидеть вечером в кооперативе. И вот сегодня утром он твердо решил наконец побывать в кооперативе. Днем он попытался хоть что-нибудь выведать у деда Булиги, но старик, осторожный как лиса, начал издалека, упомянул о разделе земель в 1945 году, да и застрял на разных мелочах и подробностях. Ион так ничего и не понял.

Вернее, кое-что он уловил, но ему все еще было неясно, к чему клонится дело. Между тем, умышленно или невзначай конюх упомянул в разговоре одно имя — имя его брата. Внезапно Ион понял: вот чем вызвана нерешительность людей в беседах с ним, с Ионом, вот разгадка истории со стройматериалами и кооперативом… Но он тотчас же отогнал эту мысль: «Глупости! Глупости! Почему бы так?» И Ион стал десятки раз мысленно перебирать прошлое: все, что связывало его с односельчанами, с селом, с братом, — и не находил ничего особенного. Тут все было ясно и просто. Его жизнь до войны текла спокойно, как река по равнине. Правда, однажды ее всколыхнуло до самой глубины, но это не касалось никого, кроме самого Иона, Михая и Руксандры. После войны он бросился в водоворот, и водоворот на миг затянул его на дно, а затем снова поднял на поверхность, и с тех пор Ион постоянно прокладывает себе дорогу своими могучими плечами, которые могут перевернуть хоть груженый воз. Раздел земель… Месть Георге Котуна, управляющего… Все это погребено в прошлом, и всякий, кто начнет раскапывать, не найдет здесь ничего плохого, позорного, сомнительного. Но в чем тут дело? Почему люди ведут себя с ним так странно? Его брат? Хм! Но что могло случиться с его братом? Как он работает? Как живет? Каковы его отношения с Руксандрой? Счастлива ли она? С этой минуты Ион, сам того не сознавая, стал подражать людям, не желавшим сказать ему правду в глаза: он начал как-то трусливо прятаться от самого себя, решив, что все это его не касается, что он не должен об этом думать. Об этой женщине… О ней… И все-таки последние дни он все чаще ловил себя на мыслях о Руксандре.

Теперь, идя домой, Ион мысленно ругал себя за то, что до сих пор еще не принял приглашения брата зайти к ним отобедать. «Какой дурак! Почему я не пошел к ним?» Ион испытывал сейчас какой-то радостный и в то же время мучительный трепет, неясную тоску и надежду. Им овладели какие-то тревожные мысли, даже страх.