Михаил Садовяну - Новелла современной Румынии

— Что это здесь происходит? — спросил Фенеш, входя в зал вместе с председателем сельсовета. — Хорошо, Ферко, довольно! Здорово у тебя получается! — улыбнулся он мальчику.

— Нет, я не перестану. Пускай Лебеда не говорит, что у меня нет силы!

Однако Ферко чувствовал, что в теле уже нет больше прежней упругости, ботинки становятся все тяжелее, мокрая рубаха липнет к спине. Гулкий пол становится похожим на вязкую глину, зал вертится каруселью, руки вот-вот вырвутся из плеч, а сердце колотится в груди испуганно и устало.

— Давай, давай! — подсмеивался Лебеда. — Это все еще пустяки!

— Пустяки! — повторял про себя Ферко, а ботинки, словно тяжеленные жернова, тянули его к полу.

«Нет у меня земли, нет телеги, матери нет, а тебе — все это пустяки!» — подумал он и вдруг оборвал танец.

— Неправда! — крикнул он Лебеде. — Это не пустяки!

— Лебеда, что у тебя с этим мальцом?

Ферко отошел в угол, из глаз его хлынули слезы. Когда Фенеш подошел к нему, мальчик уже дрожал всем телом.

— Не плачь! Кто тебя обидел? Карой, а ну тебя к чертям! А вы чего позволяете издеваться над мальчишкой? — повернулся Фенеш к одному парню в сапогах.

— Мы думали — Лебеда шутит. Откуда же нам знать, что они оба всерьез?

Лебеда смущенно оправдывался: он и не думал издеваться, он просто силу Ферко хотел проверить, потому что одно дело — крепкий мальчишка, а другое — хилый малец, который не сможет работать. А он, Лебеда, не для того отдал в колсельхоз свои шесть югэров, чтобы потом гнуть спину на чужих сирот.

— Ну и единоличник! — воскликнул кто-то. — Боится, что этот мальчонка его объест.

— Тогда заберите у меня ребятишек! — заорал Лебеда. — Снимите с моих плеч обузу. Кормите, одевайте их, если уж на то пошло!

— Не стыдно тебе, Лебеда! — строго перебил его Фенеш. — Разве твои дети сироты? И ты скупишься на этого мальца? Не бойся: он тебе на шею не сядет. Вот только в школу его определим. А тебе хотелось бы, чтобы он и дальше у Денге маялся? Тебе все равно, как будут наши дети расти!

Лебеда, по натуре человек трусоватый, видя, что и другие приняли сторону мальчишки, удалился, вконец разозленный. А Фенеш, которому надо было разрядиться, накинулся на Ферко:

— Ты чего позволяешь, чтобы тебя били?

— Я? — удивленно взглянул на председателя мальчуган.

— Ясно, не я! Я тоже в свое время был батраком, но бить себя не давал! Я бы на твоем месте этого Денге вилами пропорол. Ну, да ладно, пошли. Там посмотрим…

Ферко послушно двинулся за Фенешем, словно за родным отцом. Мальчик шел как бы в забытьи, но чувствовал, что для этого седеющего человека он готов сделать все-все на свете. Что будет с ним дальше, Ферко не знал. Разве только одно: больше ему не придется покупать сигареты кулаку Денге.

— Дядя Фенеш!

— Ну, чего тебе?

— Я больше не стану покупать Денге сигареты.

— Завтра сходим к нему. За твоим заработком…

На другой день, солнечным погожим утром, они вчетвером отправились к дому Михая Денге. Впереди стремительно шагал председатель сельсовета. Его несколько угнетала мысль, что списки оказались все-таки неполными. За ним следовал долговязый, усатый, невозмутимо спокойный председатель профсоюза. Хотя он ничего не говорил, на лице его легко можно было прочесть, что вина не его, что он уже устал напоминать: если кто нанимается на работу, должен немедленно сообщить об этом в профсоюз.

Замыкали шествие Ферко и Фенеш. Мальчишка был весел, щебетал всю дорогу, рассказывал, как они с бабушкой и соседом — хромым стариком, что целые дни напролет, лежа в постели, читает газеты, совместно писали заявление. Этот сосед всегда говорил Ферко: «Не поддавайся, Ферко, пойди скажи председателю. Правда на твоей стороне, вот и в газете об этом прописано!»

Они вошли на широкий двор Денге.

На их зов никто не вышел: ни из летней кухни, ни из хлева, ни из сарая.

— Я пойду поищу его, — вызвался Ферко и направился к винограднику. На ходу мальчик поднял валявшуюся на земле мотыгу, по-хозяйски покачав головой: вот, мол, беспорядок, — и прислонил ее к стенке сарая.

Он шел быстрым шагом. Здесь каждый кустик был ему знаком. Сердце мальчика билось взволнованно, потому что он еще не знал, что ответит Денге.

Денге в самом конце виноградника чинил похилившуюся изгородь. На земле, у его ног, валялся большой моток колючей проволоки, и Денге выпрямлял ее, а затем прибивал к столбам изгороди. Это был полный, страдающий одышкой, вечно сипящий человек с жиденькими волосами.