Михаил Садовяну - Новелла современной Румынии

— Товарищ Капор! — сердито крикнул он бухгалтеру и пошел в соседнюю комнату. — Кто же все-таки принес вот это заявление?

Бухгалтер, сунув голову в несгораемый шкаф, все еще рылся в лежавших там бумагах. Не вылезая из шкафа, Капор объяснил, что заявление принесла какая-то старуха, но кто она такая, он не знает, потому что ему некогда пялить глаза на всех, кто сюда приходит.

— Вот именно! Человек приходит, а ты даже взглянуть на него не хочешь, — буркнул председатель и вышел во двор. Спросил у сторожа. Тот обиделся, сказал, что заявление от имени какого-то Сакача принести не могли по той причине, что он, сторож, помнит всех, кто приходил в правление колсельхоза, и пускай не возводят на него напраслины, будто он не следит за воротами.

Можно было бы спросить Антала Дудаша, но того послали в город на учебу. Сегодня утром он уже уехал на курсы бригадиров.

Час спустя Фенеш отправился к председателю сельсовета. Ему-то уж положено знать, — на то он и председатель, — что делается в селе.

— Коллега, скажи, кто бы это мог написать такое заявление? Доставай-ка свои списки!

«Коллега» посмотрел на исписанный лист бумаги, повертел его в руках, поскреб в затылке карандашом.

— Я и без списков знаю, кто живет у нас в селе, — возразил он. — Могу тебе всех в алфавитном порядке перечислить с начала и с конца: как тебе будет угодно. Только такого человека у нас на селе нет. Есть, правда, один мужичок по фамилии Сакач, так ты и сам его хорошо знаешь. А кроме того, он не Ференц, а Янош. И не бедняк, а середняк.

Фенеш с недовольным видом убрал в карман заявление. Его раздражало спокойствие председателя сельсовета, его уверенность, что он действительно все знает, что в селе все в порядке.

— Может быть, ты его случайно упустил?

Председатель закрыл глаза, чуть насмешливо улыбнулся и покачал головой: такое, мол, невозможно.

— А вот, выходит, — возможно! — сердито бросил Фенеш. — Если человек пишет, значит, это и в самом деле случилось. Только где? С кем? И у кого! С крестьянином-бедняком, товарищ председатель! Если бы ты так же хорошо знал живых людей, как знаешь свои списки, такого заявления нам бы не написали!

— Заявление — чья-то шутка! — спокойно ответил председатель сельсовета. — Пойми, ведь если бы это в самом деле был чей-то батрак, то разве найдется сейчас в селе хозяин, который посмеет поднять руку на батрака? У нас теперь профсоюз! Со всеми батраками хозяева по закону обязаны заключать договор. В последний раз ко мне в прошлом году приходил батрак Лайош Чипкеш с жалобой, что его хозяин Денге ударил его. С той поры Денге больше не держит работников. Вот у меня документ, — там все сказано…

— Брось ты свои документы, товарищ председатель! — махнул рукой Фенеш. — Давай посмотрим, что в жизни есть.

— Можно и в жизни посмотреть, — уступил председатель, видя, что иначе от Фенеша не отвяжешься. — Только вот что, давай займемся этим завтра! Сейчас у меня месячный отчет. Кто его за меня составлять станет?

Фенеш, раздосадованный, отправился домой. Он попытался мысленно представить себе человека, который сносит, как во времена бояр да графов, побои, голод, издевательства хозяина.

«Скорее всего, это какой-нибудь немощный старик… — предположил он. — Может быть, глухой, а то и калека!.. Вот и издеваются над ним зять или сын-пьянчужка».

Фенеш взглянул еще раз на заявление: крупные, кривые буквы как бы подтверждали только что родившееся у него в голове предположение, и беспокойство его еще усилилось.

На другой день он с утренней почтой отправил письмо Анталу Дудашу.

«Напиши, что за человек обращался к тебе на днях насчет вступления в колсельхоз. Ты еще ответил ему, что, поскольку у него нет земли, мы его не примем. Зовут его Ференц Сакач, социальное положение — из бедняков».

Отослав письмо, Фенеш хоть немного успокоил свою совесть, а заявление таинственного Сакача убрал к себе в стол. Однако, даже занимаясь другими делами, он все время думал: как могли они, руководители села, не обратить внимания на такого обездоленного человека? Фенеш продолжал расспрашивать всех, кто к нему приходил, о Сакаче. Но люди пожимали плечами и в один голос отвечали: «Такого не знаем. Не слышали».

— Товарищ Капор, — снова накинулся он на бухгалтера. — Научись же ты наконец, черт побери, смотреть людям в глаза, когда они к тебе обращаются! Вытащи голову из твоего несгораемого шкафа! Какая была из себя та «старуха»? Совсем старая женщина или не очень? Хромая, здоровая или какая? Ну, поднатужься, вспомни!