Виктор Горбачев - Реинкарнация. Авантюрно-медицинские повести

Село большое, раскинулось по взгоркам привольно…

Шли молча, думая каждый о своём…

Ещё только подходя к дому, услышали голос Семёна. Семён… пел. Красивую старинно-церковную песню. Мешать не стали, остановились, заслушались. Никто из них уже ничему не удивлялся… Пошухерить озорными частушками на свадьбах и проводах – это для Семёна за милую душу. Но чтобы с таким старанием петь такие серьёзные песни – это из ряда вон. Да голос откуда-то такой чистый…

Семён, видно, заметил приятелей в окно, умолк, через минуту появился на крыльце.

«Будь здравы, селяне! – наигранно развёл руки, будто красуясь расшитой косовороткой. – С чем пожаловали, сердешные?»

«Давно голосишь-то, кот-баюн?!»

«С неделю как озарение снизошло, с той поры каждодневно и неустанно Русь славлю!»

Приятели невольно заулыбались. Такая длинная фраза и ни одного матерного слова для связки. Точно, Сенька не в себе…

«А что сосед-то твой, Серёга, тоже воспевает?!»

«Сергей Канищев ноне с усердием великим церковную грамоту одолевает. Служить Господу нашему намеревается. При сём весьма родовитым себя обнаружил».

При этих словах Сенька неожиданно ловко перекрестился.

«Всё понятно. Ставь, Лёха, птички в список и пошли дальше».

Разгадка в принципе уже определилась, но в списке было ещё немало имён, и нашими героями уже овладело нечто вроде спортивного интереса. Это что же такое немцы учудили, что с людьми такое творится?! Главное, им-то зачем такой напиток был нужен?!

«У дяди Жоры припадок! – по малолетству восторженно прокричал на ходу расхристанный велогонщик в повёрнутой козырьком назад – для скорости – рекламной бейсболке. – Меня к фельшару послали…» И улетел.

Приятели переглянулись и, не сговариваясь, свернули к Жоркиному дому.

Покосившийся забор, старый, неухоженный дом, бурьян в огороде… Неопределённого возраста старуха-мать поначалу билась отчаянно за Жоркину и свою судьбу. Только, видно, в одиночку, без рано сбежавшего в далёкие края супруга, не под силу оказались ей тяготы крестьянской жизни, и она опустила руки…

Жорка из армии вернулся злым и нервным, дома долго бездельничал, учиться ничему не захотел…

Частенько выпивали вдвоём с матерью, потом страшно материл её, она всё грозилась посадить его…

Припадком соседский пацан назвал не вполне адекватное Жоркино поведение.

Подпоясанное куском провода длинное старое пальто, странная, с мелкими шажками, бочком, походка, смиренный вид, часто опускает долу глаза, слегка наклоняет голову, то и дело складывает руки ладошками внутрь…

Завидев приятелей рукой сделал перед ними крест, но как-то странно, как папа римский по телевизору… Но самое жуткое – без перерыва что-то лопочет на непонятном языке…

Пожалуй, имел право соседский пацан на такой диагноз.

«Допился, видать, до белой горячки», – мать обречённо махнула высохшей старческой рукой и вышла из хаты.

«Ты чё чудишь, Жор?!» – Лёхин вопрос повис в воздухе.

Жора медленно расхаживал по избе, старательно что-то талдычил, то и дело осеняя кого-то папским крестом.

Мужики вышли наружу, молча сопоставляя произошедшее с ними и Жоркин спектакль.

«Он, паразит, пил без разбавки, – пришёл к выводу Фёдор. – Поэтому у нас всё глаже…»

Чувствовалось, однако, может быть, впервые появившаяся у каждого тревога за последствия.

Пока курили и молча размышляли, к дому подкатил, засвистев тормозами, фельдшерский уазик. Фельдшер Ильинична, из местных, уж который год на пенсии, всё дожидается молодой смены, а смены всё нет и нет…

«Здорово, ребят! Всё гулеваните?!»

Надо сказать, на селе никто не догадался пока связать произошедшие с отдельными мужиками метаморфозы с употреблением некоего диковинного напитка.

«Что ты, Ильинична, мы как стекло! – Генька изрёк это на удивление так серьёзно, что Ильинична как-то сразу ему поверила. – Что характерно, Жорка тоже…»

Минут двадцать она там, в хате, каким-то образом обследовала Жорку.

«Неопасный он, – Ильинична уже не боялась брать на себя ответственность за поставленный диагноз. – Пускай дома побудет, может, очухается», – и как-то подозрительно оглядела притихших приятелей.

«Надо поглядеть, а что с теми, кто только раз-другой попробовал… – аналитические способности в Миколе, может, и раньше были, но заметны стали только теперь. – Пошли к танкисту, он тут недалеко».

Крепкий телом танкист ворошил на заднем дворе сено. Завидев компанию, вышел за калитку, поздоровался.