Джастин Пол - Дорогой Эван Хансен

В комнате остается только Лэрри. Я жду, что он уничтожит меня, как я того заслуживаю. Я хочу, чтобы это случилось. С нетерпением жду этого. Но спустя мгновение он говорит только:

– Уйди, пожалуйста.

И это пожалуйста добивает меня.

Выхожу за ним на улицу. Он нетвердо идет по подъездной дорожке, сворачивает на улицу. Стоит там, прямо посередине, ходит кругами, разговаривает сам с собой, что-то бессвязно бормочет. Я не слышу, что он говорит. И мне приходится подойти к нему ближе.

Что ты наделал? Что, твою мать, ты наделал?

Мне так хорошо знакомо это. Момент расплаты за ужасную ошибку. Перекрестный огонь сожаления, беспомощности, безнадежности, ненависти и так далее, и так далее, и так далее. Цунами самоистязания.

Он дергает себя за волосы, вырывает из головы целые клочья, сам себя колотит по скулам.

Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

Взбесившееся животное.

Какого хрена со мной не так?

Я задавал себе те же самые вопросы. И задаю до сих пор.

Поворачиваю назад к дому. Он выпустил это. То, что нес в себе. Все. Но он еще не свободен. Ему еще придется иметь дело с самим собой. И это самое трудное.

Он опускается на асфальт, сидит на улице, прямо посередине. Жутковато это выглядит. Знакомо. Словно жертвоприношение.

Смотрю по сторонам, следя за тем, не едут ли машины. Здесь темно, фонарей нет. Мы будто прячемся в тени. Чувствую себя обязанным попытаться.

Вставай, говорю я.

Он отрицательно мотает головой, не переставая. Наверно, старается таким образом избавиться от боли. Не поможет. Верьте мне, я пробовал.

Далекий свет фар. Эван тоже видит его. Но не двигается.

Я повторяю попытку: Эй. Вставай.

Если боль засела в тебе, то она сделала это прочно. И следует за тобой повсюду. Ее не избежать. Не стереть. Не вытолкать; она все равно вернется. После того, что случилось, я подумал, что, возможно, есть только один способ пережить ее. Нужно не сопротивляться ей. Позволить ей жалить тебя. И не оттягивать. Рано или поздно она настигнет тебя. Так почему не сейчас?

Наклоняюсь прямо к его лицу. Пытаюсь достучаться до него. Так, как кто-то пытался достучаться до меня.

Это противоречит всем нашим инстинктам. Это самое трудное. Это почти невозможно. Но все же это единственно правильный выбор:

Прими ее, говорю я.

Я не смог сделать этого.

Ты слышишь меня? Эван? Вот что надо сделать. Встать. И принять ее.

Видение. Глядя в смешение света и ночи, я различаю видение. То же самое, что было у меня прежде, – рассказанная мною история, ставшая для меня и для всех реальностью. И ощущается она как реальность до сих пор, хотя таковой не является. Я снова на земле, жду помощи, нуждаюсь в ней, одинокий, и беспомощный, и пустой, и мне опять приходит на ум – он.

Он пришел за мной.

Моргаю, вспоминая, где я есть, – посреди улицы. Замечаю приближающийся свет фар. Было бы так просто – продолжать сидеть здесь и ничего не предпринимать. Продолжать прятаться в темноте и позволить наступающему моменту забрать меня. Все мучения – позади.

Во мне не осталось ни капли энергии, но я заставляю себя встать. Последнее, что мне надо, так это чтобы Мерфи проснулись и узнали о кровавом происшествии перед их домом. Еще одна трагедия, связанная с ними, после всех их страданий, и сердечной боли, и горя, что я им причинил. Я так хочу, чтобы они обрели хотя бы подобие спокойствия, если не сегодня, то скоро. Очень, очень скоро.

Что касается меня, то можно говорить лишь о внутренней войне, яростной битве, конца которой не видно. Ну и прекрасно Я заслужил каждую ее душераздирающую минуту.

Ступаю на тротуар, когда машина уже совсем близко, и прислоняюсь спиной к растущему у дороги дереву. Дереву. Еще одно гребаное дерево. Они повсюду, эти устремленные ввысь напоминания о столь многом.

Я один, как того и заслуживаю. Как и должно быть. Гребаное ничто. Насквозь недостойный чего бы то ни было. И как только я смог сам себе задурить мозги настолько, что начал думать, будто имею право испытывать что-то подобное счастью? Принятию? А затем обманом заставить других считать так же? Как это отвратительно и жалко – хотеть чего-либо так сильно, так отчаянно, что готов совершать гнуснейшие поступки. Я – бракованный. Дефективная деталь, которая ни к чему не подходит. Я пытался прикинуться кем-то посущественнее, но теперь они видят, кто я есть. Кем я всегда был.

В кармане вибрирует телефон. Это мама. Умоляет позвонить ей.