Джастин Пол - Дорогой Эван Хансен

Вот хрень, как некрасиво.

Пытаюсь выбросить эту мысль из головы и обращаюсь к Алане:

– Почему ты так одержима проектом? Ведь ты даже не знала Коннора?

– Потому что это важно.

– Важно, потому что вы вместе делали лабораторные работы по химии? Или потому что, ну, не знаю, потому что у тебя есть еще одна общественная работа и это хорошо для поступления в колледж?

Выражение лица Аланы меняется, оно становится таким, каким я его никогда не видел: на нем читается поражение.

– Важно, – говорит она, дрожа, – потому что я знаю, что это такое – чувствовать себя невидимым. Как Коннор. Невидимым и одиноким, таким, что никто не заметит, если ты растворишься в воздухе. Могу поспорить, ты тоже хорошо знаешь, каково это.

Она ждет моего ответа. Я молчу, она качает головой и уходит.

Я больше не ощущаю пустоты. Мое сердце колотится, на бровях выступает пот. Алана разбудила во мне животный рефлекс. Дерись или беги. И, как ни странно, я готов к драке.

Оглядываю столовую в поисках Джареда и обнаруживаю его в очереди за едой. Мы не разговаривали с ним Бог знает сколько. Похоже, ему потребуется целая вечность на то, чтобы выстоять очередь и расплатиться.

– Нам нужны еще письма, – говорю я ему. – Письма о том, что Коннору стало хуже.

Джаред таращит на меня глаза и смеется.

– Это не смешно, – говорю я.

– А мне кажется, смешно, – отвечает Джаред. – И, думаю, все так решат.

– Что ты хочешь сказать?

– Да то, что тебе следует помнить о том, кто твои друзья.

Мне практически пришлось умолять Джареда быть моим другом, и теперь он пытается исходить из этого и угрожать мне, да еще притворяется, что обижен? Он в гораздо большей степени манипулятор, чем я думал.

– Ты говорил, что единственная причина, по которой ты со мной разговариваешь, – твоя автомобильная страховка.

Он пожимает плечами.

– Это очень интересно, – продолжаю я.

– Что?

– Твоя «израильская подружка». – Изображаю в воздухе кавычки, чтобы он понял, что я хочу сказать, – и твои «друзья из лагеря». Никогда не слышал, чтобы ты хоть раз назвал кого-то из них по имени.

– Да пожалуйста, если оно тебе надо, – говорит Джаред. – Ты вообще о чем?

Подхожу ближе к нему:

– Может, единственная причина, по которой ты общаешься со мной, заключается в том, что других друзей у тебя нет?

Он улыбается. Но не слишком уверенно:

– Я могу всем все рассказать.

Он блефует. Если я пойду ко дну, он последует за мной. Я понижаю голос:

– Ну, так вперед, Джаред. Сделай это. – Он никак не реагирует. И я продолжаю: – Расскажи всем, как ты помогал писать письма, притворяясь парнишкой, который покончил с собой.

Произнеся это, я тут же хочу вернуться на несколько секунд назад и заткнуть себе рот.

– Ты гребаный засранец, Эван, – наконец говорит он. В его словах больше злобы, чем в том, как он их произносит.

Я даю ему попробовать его собственное лекарство, возможность узнать, каково оно на вкус. Я думал, ты чувствуешь себя лучше, если скармливаешь его, но это так же противно, как проглотить пилюлю. Он уходит прочь, такой же несчастный, каким был я.

В то же самое время я не забываю улыбнуться. Потому что хочу уверить наблюдавших за нами, что увиденное ими – не что иное, как шутливая перепалка друзей. Одной из тех, кто смотрел на нас с противоположной стороны столовой, оказывается Зо. Похоже, побег – это единственно возможный для меня вариант.

Поскольку я ставлю одну свою ногу перед другой, разворачиваюсь и выхожу из двери в столовую.

Но я не могу прятаться от Зо долго. Тем вечером, после того, как я избегал ее весь день, она присылает мне сообщение: Я у твоего дома.

Прежде я то и дело уединялся в своей комнате. Не так давно всего один человек в мире стал бы искать меня, а порой даже у этого человека – у той, что родила меня, – не было времени, и число ищущих падало до нуля. Но в последнее время я ощущаю себя разыскиваемым преступником.

Вылезаю из постели и смотрю в окно. И вижу в свете уличного фонаря Зо, сидящую на капоте своего «Вольво».

После недолгих колебаний печатаю ответ: Сейчас буду!

Восклицательный знак здесь только для выразительности. Я всегда волнуюсь при виде Зо, но сейчас чувствую немалый страх перед ней, и мне не хочется с ней общаться.

Открываю ящик и нахожу свое лекарство. Странно, но при виде него меня начинает подташнивать. Я стал совсем другим человеком. И мне не хочется меняться. Кладу пузырек на место и закрываю ящик.