Джастин Пол - Дорогой Эван Хансен

Снова звонок в дверь. Выползаю из кровати. Слышу шум льющейся воды в ванной, и мама говорит:

– Эван, кажется, кто-то у двери.

Выглядываю из окна ее спальни и вижу на подъездной дорожке машину. Голубое «Вольво».

Быстрый взгляд в зеркало. Мои волосы в полном беспорядке, но у меня нет расчески, чтобы исправить это. Вот сейчас мне бы не помешали мокрые руки, но они, как назло, абсолютно сухи. Зато, к счастью, я почти одет.

Почему здесь Зо? Она не может быть здесь сейчас. Мама не имеет ни малейшего представления о моих делах с ней и со всеми Мерфи. Я не намеревался держать все это в тайне. Просто так получилось.

Сбегаю по лестнице и открываю дверь, не успев сообразить, что надо было хотя бы прополоскать рот.

Ей в спину шпарит солнце.

– Привет, – говорю я.

– Привет, – говорит она.

Она выглядит такой же изможденной, каким я себя чувствую.

– Я бы пригласил тебя в дом, но моя мама больна и я ухаживаю за ней. Почему ты здесь?

Она опускает глаза.

– Это звучит грубо, – оправдываюсь я. – Я не хотел этого.

Прекрасно, я снова оплошал. Она даже не взглянет на меня. Я все провалил.

Она вытирает глаза.

– Подожди. Ты плачешь?

Зо кивает.

– Почему? Почему ты плачешь?

Она качает головой. Потому что не может говорить. Или потому, что не знает, почему плачет. Или потому, что это ничего не значит.

– Все, что ты сказал в своей речи. Все, что ты сделал для нас, для всех. Для моей семьи. Для меня.

– Нет, я… – Что я пытаюсь сказать? Сам не знаю. Мои мозги в отключке. Я хочу извиниться? Хочу сказать правду? Хочу, чтобы подо мной разверзлась земля?

Она смотрит на меня. Делает шаг вперед. А затем снова мои губы и ее губы. Только на этот раз это не я начал.

Она подается назад и выдыхает.

– Спасибо тебе, Эван Хансен, – говорит она.

Она поворачивается и уходит, оставляя меня одного на пороге, готового взорваться.

– Привет всем, это я, Алана, со-президент, заместитель казначея, медиа-консультант, технический директор и креативный директор тире директор по креативным публичным инициативам «Проекта Коннора».

– Привет, я – Эван, со-президент «Проекта Коннора».

Вижу свое лицо на одной половине экрана и лицо Аланы на другой. Полагаю, Алана видит то же самое на экране у себя дома, и то же самое должны видеть и зрители, но это наш самый первый стрим, и я не слишком уверен, как все выглядит.

– Хотелось бы мне увидеть ваши удивительные лица, – говорит Алана.

– Надеюсь, сегодня у вас удивительный день, – добавляю я.

Это безумие – думать о том, сколько людей прямо сейчас ожидают, что мы им скажем. Число зрителей уже приближается к тысяче и продолжает расти. По мне, так это бешеный успех, но Алана уверяет, что важно не число зрителей прямого эфира, а отдача, которую мы получим после него. Когда мы отключимся утром, запись можно будет посмотреть на нашем сайте и расшарить во всех соцсетях. Благодаря Джареду у нас будут даже крайне полезные сведения о том, кто взаимодействовал с ней.

– Знаю, многие из вас видели воодушевляющие видео на нашем сайте.

– Спасибо всем, кто смотрел видео с мистером и миссис Мерфи и сестрой Коннора Зо, что мы выложили на прошлой неделе…

– А также с лучшим другом Коннора, моим со-президентом Эваном Хансеном.

Я улыбаюсь. (Полагаю, смущенно.)

Я ни за что не разрешал кому-либо находиться в моей комнате, пока я работал над видео. Я снимал его сам, и мне пришлось сделать семнадцать дублей, прежде чем у меня получилось нечто пристойное. Алана задумала все так: каждый из нас должен поговорить об одной вещи, которой мы научились у Коннора. Для Синтии это было терпение. Для Лэрри – способность сопереживать другим. Я остановился на надежде. Больше ничего путного мне в голову не пришло.

Наверное, Зо больше нервничала, снимая свое видео, чем я свое. Она сказала, что знает, о чем собирается сказать, но каждый раз, когда я начинал записывать, она замыкалась в себе и замолкала. Наконец она заговорила о важности быть свободным и самодостаточным. Я гадал, тот ли это ответ, который Зо собиралась дать с самого начала, или же она поменяла свое мнение в последнюю секунду. Я никогда не спрашивал ее об этом. У меня создалось впечатление, будто она не хотела бы, чтобы я сделал это.

– Как вы знаете, самым любимым местом Коннора на всем белом свете был яблоневый сад «Осенняя улыбка», – говорю я.

– Как это ни трагично, но сад закрыли семь лет тому назад. Вот так сейчас выглядит это место.