Гейл Форман - Я сбилась с пути [litres]

– Понятно. – Сабрина убирает телефон и подходит к обеденному столу, на котором стоит открытая бутылка вина. Наливает себе бокал. – Тогда зачем ты здесь?

У Фрейи нет ответа. Она лишь знает, что после всего произошедшего сегодня, после чудо-доктора, Хейдена, Харуна и Натаниэля, должна быть здесь.

– Чтобы поздравить тебя, – выпаливает Фрейя. – С помолвкой. – Ее слова на удивление искренние. Она рада, что Сабрина счастлива.

Сестра поднимает руку, небольшое обручальное кольцо отбрасывает на стену призмы. Кажется, она больше восторгается своей удачей, чем кольцом.

– Спасибо, – тихо благодарит она. Затем опускает руки на колени. – Мама рассказала?

– Мама два года о тебе ничего не рассказывала, – отвечает Фрейя. – Я узнала из Фейсбука.

– Я ничего не выкладывала.

– Алекс выложил. «Она сказала «да»!»

– А-а. – Сабрина с милостивой улыбкой бросает взгляд на комнату, куда Алекс ушел ковыряться в телефоне. Потом смотрит на Фрейю. – По-прежнему следишь за постами в Фейсбуке?

– Только за твоими.

Сабрина от удивления выгибает бровь.

– Зачем?

– Зачем? Ты серьезно? Ты моя сестра. По крайней мере, я все еще считаю тебя сестрой.

– Не знаю. А это так? – неуверенно спрашивает Сабрина, будто и правда не знает.

Это приводит Фрейю в замешательство. Она привыкла к каменной Сабрине. Привыкла противостоять той Сабрине. Но не знает, что делать с этим чутким неуверенным человеком.

– Ты получала от него известия? – спрашивает Сабрина.

– От кого?

Сестра закатывает глаза – хотя бы это знакомо Фрейе.

– От папы.

Не от Соломона, а от папы.

– Уже давно нет, – отвечает Фрейя. – А ты?

– Нет. Но я – не ты.

– И что это значит?

– Это значит, что я больше не знаменита. Даже чуть-чуть.

– И я тоже.

– Но достаточно знаменита, чтобы привлечь его внимание.

В глазах сестры отражается боль, и Фрейя задается вопросом, кто же из них двоих все эти годы пытался привлечь папино внимание.

Фрейя пожимает плечами.

– Я не знаменита, а если даже чуть-чуть, то это ненадолго.

– В смысле? Разве не ожидается взрыв? – Сабрина разводит руки, повторяя жест Хейдена, сделанный несколько лет назад.

– Мама тебе не говорила?

– Чего?

– Неважно. – Она смотрит на Сабрину и глубоко вдыхает. Сейчас или некогда. – Почему ты в тот день в офисе Хейдена спела «Tschay Hailu»?

И когда лицо сестры бледнеет, Фрейя понимает, что не только она снова и снова прокручивала в голове тот день. Сабрина встает, чтобы наполнить бокал, и наливает заодно и Фрейе.

– Знаешь, что мне в тот день сказал Хейден? – спрашивает она, вручая вино Фрейе.

– Откуда?

– Я думала, он мог тебе рассказать. – Сабрина качает головой. – С другой стороны, зачем это ему?

– Что он сказал?

– Он сказал, что у меня красивый голос, может, даже красивее твоего, и что я написала хорошую песню, но он интересуется не мной, а тобой. Я спросила почему. Ведь он сам сказал, что я пою лучше тебя, и мы обе знаем, мои песни лучше. Он сказал как есть. Что я недостаточно интересна, недостаточно неординарна и недостаточно голодна. – На глазах Сабрины выступают слезы. – И я вроде как все это знала. Видела, как на тебя реагировали фанаты. Видела, как тебе это было нужно. Но так сильно разозлилась. Потому сказала Хейдену, что он все понял неправильно. Ты не была голодна. Ты отчаялась. Что наш папа скормил тебе историю о том, что ты родилась с песней, а потом исчез, оставив тебя лишь с фальшивым наследием и жалким белым платьем. Я сказала, что с каждой спетой песней с того первого видео и до «Маленького белого платья» ты пыталась его вернуть. Он не знал о самом первом видео, поэтому спросил о той песне. Я спела ее. А когда закончила, он посмотрел на меня и сказал: «Как думаешь, откуда идет голод? Он идет из отчаяния». Вот и все. Он поблагодарил меня. Сказал, что я была очень полезной. И я поняла, что наделала. Хейден был акулой, кружащей вокруг тебя. И я подлила крови в воду. Но я не успела исправить это или предупредить тебя, потому что он отпустил меня и пригласил тебя.

– А я спела «Маленькое белое платье».

– А ты спела «Маленькое белое платье».

– Я предала тебя.

– Только потому, что я предала тебя первой.

– Ты когда-нибудь слышала ту песню, Сабрина?

– Конечно, слышала.

– Я знаю, что ты ее слышала, но не уверена, что ты ее слушала.

– В чем разница? – Сабрина скептически закатывает глаза. Разница во всем. Но Фрейя не знает, как объяснить, поэтому поет то, о чем не может сказать, поет то, что не может услышать ее сестра.