Мари-Сабин Роже - Жизнь с нуля

Но одного человека я не смог ввести в заблуждение – Насардина. Он умел читать правду в моих глазах, видеть в них еще свежие следы от панического страха перед неизведанным, который долгое одиночество лишь усугубило.

Я ничего не приукрашивал, когда рассказывал ему о своих поездках. В этом не было нужды. Он открывал свой атлас и спрашивал:

– А через какие города ты проехал?

Я скрупулезно описывал маршруты – и его взгляд вдруг загорался. Он задавал несколько конкретных, точно нацеленных вопросов и радовался, как ребенок. Я будто заново переживал недавнее путешествие, но на этот раз, озаренное энтузиазмом Насардина, оно становилось прекрасным. И мне хотелось вернуться туда. Но, отправляясь в следующий тур, я чувствовал себя таким же одиноким, потерянным и жалким, как всегда.

«У меня болит вот здесь – выше – ниже! Где здесь полицейский участок – ближайшая больница? У меня украли чемодан – документы…»

И наконец – позднее, чем надо бы, – до меня дошло, что я просто не создан для одинокой жизни.

А вскоре я познакомился с Жасмин.

– Ах, Жасмин!.. – вздыхает Насардин, целуя кончики сложенных вместе пальцев.

Тут необходимо лирическое отступление.

Это случилось 8 июля.

Бывают такие дни, которые превращают все предыдущие в один сплошной день до … а все, что наступят потом, – в дни после .

Эти дни – как вехи, как бакены, как маяки.

Я был холостяком. Или, точнее, меня недавно в очередной раз бросили (по моей собственной инициативе). После того как в восемнадцать лет я дал себе торжественное обещание никогда не жениться и не заводить постоянной подружки, мне стали попадаться сплошь сентиментальные особы. Казалось, моя осторожность, нежелание связывать себя обязательствами делали меня в их глазах необычайно привлекательным. Месяц-другой они старались не проводить под моей крышей больше одной ночи подряд и не оставлять в ванной своей зубной щетки. А потом неизбежно наступал момент, когда они решали, что должны кардинально изменить мою жизнь – для моего же блага. Ибо все они были уверены: мне необходимо спокойное, размеренное существование, скрашиваемое – почему бы и нет? – парой-тройкой детишек. Я боялся этого момента: за ним в скором времени следовал разрыв. А что я мог сделать? Рассказать, какая трагическая судьба уготована всем мужчинам в нашей семье? Это прозвучало бы странно и неправдоподобно. Можно было бы придумать какой-нибудь предлог, чтобы расстаться, но я предпочитал просто хранить молчание. А девушка, сообразно характеру, плакала, злилась или осыпала меня оскорблениями, либо поэтапно, либо вперемежку. Затем уходила, и я снова оказывался в одиночестве.

Я переносил каждую разлуку, как регбист переносит травмы и ушибы: сперва очень больно, потом рана заживает, и следов практически не остается.

Ведь я ни разу не влюблялся по-настоящему.

К тому моменту мне исполнилось тридцать два года, и я набрал лишних пять кило. Я наконец отказался от прически, придававшей мне сходство с венгерской овчаркой пули, единственной в мире собакой, которая считает себя Бобом Марли. Теперь я ходил чисто выбритый, с короткой стрижкой, покупал мебель в интернет-магазине Camif и ездил на работу на электровелосипеде.

Я готовился к преждевременному уходу на покой.

Я стал со дня на день откладывать запланированные путешествия: нет денег, нет времени, нет сил, говорил я себе. На самом деле уже не было желания. Я отказался от грандиозных планов и покорно прозябал в министерстве. Я, мечтавший о жизни гиганта, чья голова касается неба, а ноги попирают царство мертвых, превратился в карликовое деревце в горшке.

Каждое утро, встав перед зеркалом, – вероятно, в порыве самоуничижения, ибо я ненавидел себя за безволие, – я вслух называл количество километров, которые еще оставались у меня на счетчике. Так, 8 июля, в 8 часов 15 минут 33 секунды, перед бритьем, мне еще оставалось целых (или всего-навсего – как посмотреть):

3 года, 7 месяцев, 2 часа, 44 минуты и 37 секунд

Иначе говоря:

1318 дней

Или 32 944 часа

Или 1 976 640 минут

Или 118 598 400 секунд

Но эти цифры непрерывно менялись. И быстрее всего сокращалось количество секунд.

В тот день, несмотря на скверную погоду, я вышел из офиса, чтобы посидеть в кафе «Встреча»: я очень любил это маленькое кафе в пяти минутах ходьбы от министерства. Устроился за столиком у окна, по которому хлестал дождь, собиравшийся еще с утра. Мне нужно было дописать фальшивое письмо в отдел петиций и ходатайств. В этом отделе у меня появилось несколько друзей-сослуживцев. Друзья-сослуживцы по сравнению с просто друзьями – все равно что гамбургер по сравнению с натуральным бифштексом: вкуса никакого, в желудке тяжесть, но о голоде забываешь.