Евгений Князев - Красный пассажир-2. Черный пассажир ‒ ритуальная чаша. Paint it black

Тела без признаков жизни оставили на ночь на сырой палубе и всем на удивление к утру у них начал прощупываться пульс. Пока команда вирала ловушки и грузила краба в трюма прошло еще пара дней. К этому времени Федул и Квадрат наконец-то поняли, что здесь, в море они нарвались не на тех безропотных овец, что при малейшей угрозе жизни отдавали все свои сбережения и клялись по гроб работать на своих новых хозяев. В роли овец теперь выступали бывшие рэкетиры и вымогатели, и цена их жизни оценивалась на это пасмурное утро не более чем в одну японскую иену.

— Слушайте, дебелы, и запоминайте, — говорил «мальчик своим новым холопам, — повторять не буду. Сегодня на «Громобой» привезли порядка ста тысяч долларов. Вся наличка хранится в сейфе в каюте капитана. Не мне вас учить, как надо разговаривать, чтобы любой отдал по своей воле ключи. С вами пойдут два моих человека для страховки, они вооружены, так что если вы вздумаете шутить со мной и моими ребятами, они вас определят куда положено. Если все пройдет нормально, я гарантирую вам безопасность на шхуне до ближайшего порта Приморья, а также процент от суммы за проделанную работу. Вопросы есть? — капитан выждал пару секунд и продолжил.

— Старпом и боцман довезут вас до проходной, документы я вам выпишу сам, а дальше действуйте по обстановке, вы ребята ушлые все знаете и понимаете.

«Ух, кишка позорная, доберусь я до тебя на берегу, будешь у меня в ногах валяться и собственные яйца жрать…» — Федул угрюмо посмотрел в лицо «мальчику» и ухмыльнулся.

— А не много ли берешь на себя, капитан, ты ведь меня теперь знаешь, я тебе никогда этих унижений не прощу и, если подвернется случай, я тебя собственноручно разорву на части.

— Не гони, Федул, я ведь и не таких в бараний рог скручивал, делай, что сказано, это твой единственный шанс, все вперед, ваша ничтожная жизнь в ваших руках…

«А ведь урки поверили, что я их доставлю на российскую сторонку. Не дождетесь, уроды, ваше место — на дне японского моря с железной скобой на шее и жить-то вам осталось не более суток» — кэп отвернулся давая понять наемным киллерам и грабителям, что разговор окончен.

— Идем, Квадрат, нам сегодня дали работу, и мы ее сделаем, как делали всегда, — Федул похлопал подельника по жесткому, словно шпала, плечу и вышел из капитанской каюты.

«Сто тонн — хорошее начало для нового дела. Возьмем сейф, потом кончим Чифа с Драконом и захватим «Циклоп». Он что же «мальчик», давно не посещал Россию и видно забыл, как делают дела настоящие пацаны» — ты тоже так думаешь Квадрат? Напарник кивнул головой и улыбнулся: «Завтра, Федул, ты будешь капитаном «Циклопа», а я старпомом, а все эти морские зверушки будут ползать у нас в ногах и молить о пощаде…

— Какое сходство мыслей, — Федул с восторгом посмотрел на приятеля, — не зря мы с тобой, Квадрат, до сих пор живы и держим в страхе и повиновении половину Дальнего Востока. Идем, кореш, впереди нас ждет слава, деньги и власть…

Отход «Громобоя» был назначен на шесть часов утра. Пашка-краб решил пока не искушать своих бравых моряков и деньги постановили на сходке в кают-компании делить при входе в нейтральные воды. Там же в открытом океане, подальше от основных морских путей он мыслил на пару суток лечь в дрейф и выдать деньги экипажу. По опыту Павел знал, что как бы не дружен и сплочен был его экипаж, а когда на берегу любому из самых экономных в руки попадали крупные суммы денег, все разлетались в разные стороны по притонам и кабакам, которых в той же цивильной Японии в любом порту великое множество, а через пару — тройку суток, на утро большинство проматывало почти всю наличность, и на судно бродяги морей приползали трясущиеся от холода, похмелья и позора, как побитые собаки, а бывало, что моряки возвращались на борт лишь в одних рваных, в пятнах крови и грязи, носках и трусах.

Кэп поднялся на мостик и огляделся. Все так знакомо в рулевой рубке. Он погладил штурвал и по спине пробежали мурашки, словно он прикоснулся к телу любимой женщины. «Ух ты черт, какой магнетизм царит в каждом изгибе контура шхуны и штурманский столик с грудой карт, и навигационные приборы, и гудящий гирокомпас все излучает незримую энергию, накопленную годами скитаний по океанам. Здесь его дом, потому как каждая мелочь, начиная от измерителя и параллельной линейки и кончая радиолокатором и новейшей, установленной в Пусане GPS навигации, мила его душе.

Ярко оранжевый диск солнца закатился за черту горизонта и капитан по привычке, а скорее всего, машинально, включил наружное палубное освещение, и его «краболов» вмиг засиял десятками стояночных огней, освещая часть новенького причала, наполовину погруженного в серую дымку приближающихся сумерек. В темноте на панелях высветились сигнальными огоньками индикаторы судовых приборов. Павел включил эхолот и с удовлетворением отметил, что под килем гораздо больше семи футов. Затем запустил рулевую машину и старенький японский радар «Furuno». Все вокруг загудело, запищало на свои голоса. На, мерцающем изумрудном экране локатора обозначилось побережье с причалами и светящимися точками стоящих на рейде судов. На мониторе электронной карты он включил определитель регистрации с названием судов и их данных, но кроме иностранных названий он ничего не нашел.