Даниэль Шпек - Bella Германия

– Это который спал со своей матерью? – отозвалась Таня.

– Который убил отца.

– И что?

– Ничего.

– С чего это ты вдруг о нем вспомнил?

– Так… Что, если и я такой?

Таня дернула плечами.

– Он заслужил это… твоя мать была бы жива, если бы не он.

Винченцо молчал. Он не стал уточнять, которого из отцов имел в виду, но сейчас его наполняла счастьем мысль о том, что той ночью он не выстрелил. Он не смог бы жить, имея на совести такое.

Через несколько дней он пошел на поправку. Еще обессиленный, но уже голодный, Винченцо впервые обедал за столом. Розария приготовила каракатицу в томатном соусе. Когда все доели, бабушка встала и обняла Таню и Винченцо за плечи:

– Пойдемте, кое-что вам покажу.

Кончетта все еще носила траур по Джульетте. Сильно похудевшая, сгорбившаяся, она не утратила ни решительности, ни властности. Винченцо ощутил это, стоило сухонькой ладони вцепиться в его руку.

Кончетта обитала в комнате, которую обустроил для нее Джованни, – бывшем magazzino [140] Склад ( ит. ). , где раньше хранились инструменты для работы в поле. Теперь здесь стояли кованая кровать, большой шкаф и туалетный столик, перевезенные из миланской квартиры. Пахло сыростью, как и во всем доме. Солнечные лучи пробивались сквозь ставни приглушенным эхом большого мира, знакомство с которым обернулось для Кончетты сплошной чередой разочарований и потерь.

Она предложила им сесть – Тане на кровать, Винченцо на единственный в комнате стул – и обратилась к Винченцо:

– Devi sposarla. Non basta essere fidanzati [141] Ты должен на ней жениться. Хватит валять дурака ( ит. ). .

Таня вопросительно посмотрела на Винченцо. Тот перевел, с трудом сдерживая улыбку:

– Она говорит, мы должны пожениться.

– Расскажи ей правду, – ответила Таня.

Кончетта смотрела вопросительно. Винченцо медлил. Пусть бабушка старая и немощная, но по-прежнему глава их семьи. Она, и только она решала, кто достоин, а кто нет носить фамилию Маркони. И это она, а вовсе не Джованни вычеркнула Энцо из семьи.

Но у Винченцо не было сил спорить на тему семейной чести.

– Да, мы скоро поженимся, можешь не беспокоиться на этот счет, – ответил он.

– Она католичка?

– Sì, sì , – закивал Винченцо, понятия не имея, к какой конфессии принадлежит Таня.

Ему было все равно, сам он давно утратил веру в Бога. Тем более бесполезно было объяснять Кончетте, что любящий Бог не допустил бы напалм во вьетнамских деревнях и умереть его матери тоже не позволил бы. Кончетта сняла кольцо с пальца. То самое, что Винченцо еще ребенком видел на руке матери и которое внушало ему нечто вроде благоговейного страха. Массивное, серебряное, с квадратной печаткой. Кончетта носила его в память о Джульетте. Не успела Таня сообразить, что к чему, как старуха взяла ее руку и торжественно надела кольцо на безымянный палец.

– Его носила мама Винченцо, – объяснила она и показала на внука.

Винченцо молчал, Таня тоже.

– Объясни ей, что я не могу это принять, – наконец сказала она.

Кончетта, улыбаясь, смотрела на Винченцо, у которого не хватало духу перевести последнюю фразу. Таня встала и сняла кольцо с пальца.

– Нет, Таня, подожди…

Винченцо прекрасно понимал подругу, но он также понимал, как велика будет обида Кончетты. Честность Тани здесь, в сицилийской деревне, воспримут как оскорбление. И немку в своем доме бабушка стерпит только при одном условии – с обручальным кольцом на пальце.

Он «перевел», но совсем не то, что имела в виду Таня. Сказал, что она отказывается носить кольцо с руки мертвой свекрови из опасения, что оно принесет несчастье. Кончетта не стала возражать. Молча взяла кольцо, положила в ящик туалетного столика и с тех пор никогда больше не смотрела в глаза Тане.

В тот вечер Таня с Винченцо впервые поссорились. Таня не была готова поступиться своей радикальной честностью. Если его родственники не способны принять ее как свободную женщину, которая решает за себя сама, а не предоставляет это мужчине, ей придется искать прибежища в другом месте.

И вообще роль покладистой сожительницы в любом случае не для нее, хотя секс с Винченцо ей нравится больше, чем с кем-то еще. С совместной жизнью покончено, ей достаточно опыта с Олафом.

Винченцо просил Таню остаться. Пытался объяснить, что и сам он здесь такой же чужой, как она. Но он снова недоговаривал. Потому что если какая-то его часть и приняла мятежные идеи, то другая никогда не покидала Италию предков.