Даниэль Шпек - Bella Германия

– Знаешь эту фотографию? – спросила я.

Винченцо покачал головой. Он все не мог оторвать взгляд от снимка. Я видела, что с ним что-то происходит.

– Ты впервые видишь их вместе?

Он покачал головой и вложил фотографию обратно в дневник. Я не сводила с Винченцо глаз.

– Что такое? – спросил он.

– У меня тоже не было твоих с мамой фотографий.

Винченцо отвернулся и уставился за окно. Трудно сказать, насколько глубоко он переживал то, что было у него с матерью, – точнее, то, чего не было. Он выглядел растерянным, даже расстроенным.

Я вытащила из сумки фотографию, которую Кармела дала мне на террасе.

– Откуда это у тебя?

– От твоей жены.

У него задергалось веко. Не определить, что за мысли роились в его голове в этот момент. Может, он злился на жену, может, клял себя. На парковке за окном счастливое семейство делало селфи с мороженым и карнавальной мишурой.

На заднем плане наверняка можно будеть разглядеть и нас. «Второе наше с отцом совместное фото за последние тридцать лет», – подумала я.

Когда Винченцо заправлял машину, я позвонила Робину. На этот раз он ответил.

– Я возвращаюсь. Буду сегодня вечером.

– Прекрасно.

– Как там с итальянцами?

– Все отлично.

– Послушай, Робин, я понимаю, что вела себя…

Он не дал мне договорить:

– Я все подписал.

– Что?

– Договор.

– Что за договор?

– Юлия, им понравились твои эскизы. Конечно, придется кое-что подправить, но этот ретростиль…

– Эскизы?! Но это только наброски, Робин… И потом, я не продаюсь, я же тебе говорила…

– А теперь послушай меня. Все, что ты делаешь, принадлежит компании. Ты не хочешь с ними сотрудничать – ради бога, никто не заставляет. Но в таком случае я буду делать это один.

– Но ты не можешь, это моя…

– Я могу.

– Мы равноправные партнеры, Робин.

– Можешь оспорить свои права в суде, но этим ты ничего не добьешься. Так что придется смириться.

На мгновенье я утратила дар речи. Я ожидала от Робина чего угодно, только не этого.

– До сих пор мы все решали вместе, Робин.

– Да, пока ты не уехала. The show must go on [118] Шоу должно продолжаться ( англ. ). . – Последняя фраза прозвучала как вызов. О неприятных вещах Робин предпочитал говорить по-английски. – Разумеется, это твоя коллекция. Бренд и дальше будет носить твое имя.

– Но ты не можешь отнять у меня мое имя!

– Придумай новое – вот все, что я могу тебе посоветовать.

– Но это моя коллекция!

– С коллекцией все будет так, как мы с тобой обговаривали. Сменится лишь команда дизайнеров. Незаменимых нет.

– Ты самый большой подлец, каких я только встречала в жизни.

– Это бизнес, Юлия. Ничего личного.

– Fuck you!

Винченцо смотрел на меня.

Я дала отбой. Больше всего на свете хотелось запустить этим мобильником в стекло. Меня трясло.

– Что случилось? – спросил Винченцо.

Не глядя на него, я села в машину.

Некоторое время мы ехали молча. Автомобиль накручивал километр за километром. Я едва сдерживала слезы. Сейчас главное – не показывать свою слабость.

– Что-то личное или бизнес?

– Бизнес.

Это было не совсем так. До сих пор моя фирма и я были единым целым.

Я чувствовала себя собакой, которую хозяин вышвырнул на улицу. Я выла перед дверью собственного дома. Пусть он и не совсем мой, но все же в большей степени мой, чем Робина. Потому что это мои эскизы и мои планы. Как он вообще собирается обойтись без меня? Неужели всерьез думает просто клонировать то, что делает мои коллекции моими? До прихода нового дизайнера, разумеется, который займет уютное гнездышко и будет выполнять то, что прикажут новые хозяева.

Я никогда не считала, что Робин разбирается в искусстве, но до сих пор он понимал, что лицо коллекции – единственное, чего нельзя купить за деньги. И вот теперь он продал наше с ним общее дитя чужим людям, для которых индивидуальность не более чем маркетинговый инструмент. Нечто вполне заменимое.

– Надрываешься с утра до вечера, выворачиваешься наизнанку, чтобы тебе просто похлопали. И это весь итог?

Слова вырвались у меня сами собой. Я проклинала и Робина, и всю индустрию моды и уже помышляла о мести. Нет, я не стану сидеть под дверью, как побитая собака. Я отстою свое дитя, пойду на все, если потребуется. Робин будет умолять меня не покидать фирму, но в конце концов уйдет он, а не я. В Мюнхене я первым делом найму адвоката. Но чем сильнее подхватывала меня волна гнева, тем острее я понимала свою беспомощность. Если реально смотреть на вещи, в суде против Робина я не боец.