Даниэль Шпек - Bella Германия

Они встречались когда только могли – в обеденный перерыв, после работы, ночью, в зависимости от рабочего графика Энцо. Ни одна душа на свете не знала о них. Эти часы они воровали у жизни, не упуская ни малейшей возможности, словно наверстывали упущенное. Они были так стары. И так молоды.

Иногда, лежа в постели рядом с Энцо, Джульетта думала, что должна сказать ему правду. Но потом жизнь снова входила в привычную колею. Они покупали мебель и красили стены. Винченцо приносил из гимназии табель за полугодие, и они радовались успехам сына.

Джульетта не допускала и мысли, что будет вечно держать Энцо в неведении. Просто откладывала тяжелый разговор, опасаясь разрушить хрупкое свое счастье. Она наслаждалась каждым его мгновеньем, ради него продолжала жить в двух мирах, переход между которыми походил на лунатический сон.

Быть может, думала она, возвращаясь в омываемом дождем автобусе, в этом нет ничего необычного. Логично предположить, что большинство людей, что сейчас мечутся за окнами под хлещущими струями, живут в нескольких мирах одновременно. Похоже, единственный способ выдержать безысходность действительности состоит в том, чтобы ускользнуть из нее в другой мир. Который представляется не менее реальным, стоит только переступить его границу, даже если пребывание в нем мимолетно как сон.

Удивительно, но Джульетта больше писала в дневнике о Винченцо, чем о своих встречах с Винсентом. Возможно, из страха, но более вероятно, что в ней говорила материнская любовь. Каждая запись в дневнике была пронизана этой любовью, как и нарастающим удивлением по поводу того, что с годами сын все больше походил на отца.

Переезд в первую в жизни отдельную комнату подействовал на Винченцо самым благоприятным образом. В школе он был одним из первых – наконец-то его немецкая жизнь налаживалась. Не то чтобы Винченцо был со всем согласен, но теперь он был настроен поменять то, что его не устраивает или раздражает, а не бежать прочь.

В отношениях с Энцо недолгое перемирие сменилось новой фазой противостояния, причиной которому стала война. И не минувшая война, бушевавшая в Европе меньше трех десятков лет назад, а новая – та, что Америка вела во Вьетнаме. Винченцо всерьез увлекся книгами, оставшимися после студентов. Поначалу заинтересовался из чистого любопытства – за что же их все-таки забрали? Но вскоре обнаружил в этих книгах ответы на многие вопросы, которыми до сих пор не решался задаться, но которые словно бродили у него в крови как неизжитое наследие предков.

Когда однажды за ужином Винченцо процитировал «Манифест Коммунистической партии», Джульетте невольно вспомнился ее отец. Речь зашла о непрекращающейся борьбе рабов и свободных, богатых и неимущих, будь то на древнеримских латифундиях или автомобильных заводах Детройта, строительных площадках Западной Германии или в разрушенных вьетнамских деревнях. Энцо слушал, пока его терпение не лопнуло:

– Иди и поработай сам, прежде чем клеветать на пролетариев.

– Да я ничего не имею против пролетариев, совсем напротив. Я считаю, вы не должны позволять эксплуатировать себя.

– А про эксплуатацию вот что я скажу тебе, мой мальчик. В отличие от римского раба, я имею надбавки за ночную смену, медицинскую и пенсионную страховку. И если со мной что-нибудь произойдет, вы с мамой не умрете с голоду. То, что американцы творят во Вьетнаме, я не могу назвать иначе как свинством. Но при этом я не забываю, что это американцы освободили Сицилию от фашистов.

– Но как ты, рабочий, можешь голосовать за христианских демократов? Ты же сам себе копаешь могилу!

– Потому что твои коммунисты безбожники, – отвечал Энцо. – Ты же сам их видел, этих студентов. Они не работали ни дня. А как они обращались с той малышкой! Для них нет ничего святого. В Советском Союзе таких отправляли в ГУЛАГ. Ты знаешь, что такое ГУЛАГ?

– Откуда ты все это знаешь, из газеты «Бильд»? За всю жизнь ты не прочитал ни одной нормальной книги. Ты и говорить-то по-немецки как следует не умеешь, хотя живешь здесь больше двух лет.

Энцо вырвал из его рук Маркса:

– Вспомни, куда завели студентов твои книги. Хочешь кончить как они, да? Это же отрава, яд! Читал бы ты лучше свои учебники, математику, физику, билогию… то, что действительно пригодится тебе в этой стране.

Энцо швырнул Маркса в стену. Винченцо поднял книгу и бросил отцу в лицо. Джульетта закричала:

– Немедленно прекратите! Вы что, с ума посходили?