Даниэль Шпек - Bella Германия

Джульетта поразилась его настойчивости, она оказалась не готова к торгу. У нее не было другого выхода, кроме как принять условия. При том что она совершенно не представляла себе, как объяснит Энцо, каким образом вдруг появились деньги на домашнего учителя.

Джульетта чувствовала себя совершенно беспомощной. Откуда такая жестокость? Ведь Винсент, как бы странно это ни звучало, все это время оставался ее мужем. Отцом ее ребенка.

«Включая мою семью…» Эти слова преследовали ее всю обратную дорогу, Джульетта не замечала, что вымокла до нитки. «Моя семья». А ведь под этими словами Винсент мог бы иметь в виду ее, Винченцо… и даже Джованни.

16 апреля 1969

Винченцо не понимает, почему его жизнь вдруг так изменилась. Я лгу ему, мужу, брату. И делаю это не ради Винсента, а ради Винченцо.

Книги, книги повсюду – от пола до потолка. Никогда еще Джульетте не приходилось видеть ничего подобного. Прямыми рядами, как оловянные солдатики, выстроились они в книжном шкафу во всю стену. «В этой квартире не нужны обои, – подумалось ей. – Книги – весь ее интерьер». Под ковром поскрипывал паркет, мягко пробили напольные часы, когда Джульетта с Винченцо ступили в кабинет господина Гримма. Это был приветливый старик с окладистой белой бородой, живыми глазами и крепким рукопожатием.

– Здравствуй, Винченцо.

Его голос вселял покой, вызывал доверие, но Винченцо смотрел на господина Гримма скептически. Лишь настойчивость матери заставила его переступить порог этой квартиры. Здесь была настоящая Германия, не то что в лавке дяди Джованни. Все дышало духом немецкой культуры. На фортепиано, прикрытом вязаной салфеткой, стоял бюст Бетховена. Обстановка вовсе не была роскошной, но в ней чувствовалось благородство, какое придает дому причастность его хозяина к науке.

Гримм всю жизнь преподавал в гимназии – немецкий, греческий, латынь, – но уже не один год был на пенсии. Когда Винсент беженцем прибыл в Мюнхен, Гримм с женой пустили его на постой, а со временем заменили родителей.

Хозяин предложил гостям сесть и сразу перешел к делу. Школа в Хазенбергле – позор отечественного образования. Они все еще полагают возможным насильно вбивать знания детям в головы. Едва ли не палками. Но учение должно приносить радость. Non scholae, sed vitae discimus! [113] Не для школы, а для жизни ( лат. ).

Винченцо был не особенно силен в латыни. Гримм приветливо улыбнулся:

– К сожалению, я не знаю итальянского, хотя, конечно, бывал в Риме. Но, думаю, мы поймем друг друга.

Джульетта надеялась на это. А что ей еще оставалось? У нее не было выбора. Винченцо сохранял бесстрастность. Он не хотел выглядеть бедным родственником, выказывать благодарность за помощь, в которой не нуждался бы у себя на родине. Но Джульетта видела, что Гримм ему понравился. Иначе мальчик ушел бы сразу.

Гримм поднялся и достал с полки книгу, «Итальянское путешествие» Гёте. Джульетта не знала о ней. Оказывается, великий немец был еще и поклонником Италии.

– Корни европейской культуры в Средиземноморье, – сказал Гримм. – Ее создали древние афиняне и римляне… твои далекие предки. Думаю, у нас гораздо больше общего, чем может показаться на первый взгляд.

В следующий раз Джульетта проводила сына только до двери, а потом вернулась домой ждать его возвращения. Винченцо каждый раз приносил с занятий новую книгу. Готовя ужин, Джульетта донимала сына расспросами. Что говорил Гримм? Какие новые слова выучил Винченцо? Понравился ли ему урок?

За порогом квартиры Гримма был другой мир, куда Джульетте доступа не было. И задача Винченцо выведать все его секреты, кроме одного: того, что этот мир – его, по праву рождения. И этот мир был бы закрыт для Винченцо, будь он действительно сыном итальянского гастарбайтера.

Обслуживая за прилавком итальянок, гречанок и турчанок, Джульетта думала об их детях, которым навсегда суждено остаться по ту сторону невидимой границы, разделяющей немцев и мигрантов. Одаренность ничто, если ее не развивать, а для этого нужны деньги. Завернув горгондзолу, Джульетта пожелала покупательнице удачного дня и вдруг обнаружила, что шов на рукаве распоролся. Неудивительно – сколько лет этому платью? Когда она вообще в последний раз шила? С тех пор как Розария приняла решение провести зиму вместе с малышкой на Салине, а Джованни постоянно был в разъездах в поисках лучших поставщиков, Джульетте пришлось взять торговлю на себя. Швейная машинка в «ателье» так и стояла без дела.