Юрий Коваль - Избранные произведения в одном томе

— Можете меня развернуть, — сказал молодой господин. Мне стало неловко, и сэр Суер-Выер неодобрительно повёл плечом.

— Ну, тогда я сам развернусь, — сказал младенец. — Гипотезу надо доказывать. Тут дело научное.

Он развернулся, и все увидели, что в своё время я был неукоснительно прав.

— Очень хорошо, — сказал мудрый Суер, — я проиграл в споре. Однако любопытно, верно ли мой друг определил род и других гласных.

— С точностью до гранулы миллиграмма, — подтвердил милейший господин Ю. — Но мне и самому любопытно, — продолжал он, — сумеет ли наш друг определить и род всех согласных?

— Не думаю, что сейчас время подобных рассуждений и определений, — заметил Суер-Выер. — Согласитесь, мы только что нашли вас там, где ничего нет. Вас породило Нечто, а мы тут болтаем о звуках и о буквах. Нам бы сейчас задуматься о Великом Нечто, о Конце и, конечно, о Начале.

— В Начале было Слово, — улыбнулся младенец, — а в Конце, очевидно, Слова уже не будет. Но об этом мы ещё подумаем позже, а Слово, как известно, состоит из звуков, которые изображаются буквами. Не так уж важно, но любопытно определить род гласных и согласных звуков. Начинайте же, дорогой мэтр, а мы послушаем. Вначале только запретите матросам курить эти противные гаванские сигары из города Калязина.

Чугайло растолкал сигары по матросам, и я начал:

— Поверьте, я не тороплюсь. Всё, что я скажу, это плоды долгих размышлений и тщательного взвеса на весах подсознания, сознания, знания и умения подмечать невидимое. В принципе я могу определить род букв, как латинских, так и американских, но сейчас речь идёт о буквах славянских, принятых в современном русском языке, определение рода которых я и предлагаю:

Б — мужского рода,

В — женского,

Г — среднего,

Д — мужского,

Ж — женского,

З — женского,

К — мужского,

Л — женского,

М — женского,

Н — среднего,

П — мужского,

Р — среднего,

С — женского,

Т — мужского,

Ф — среднего,

X — женского,

Ц — среднего,

Ч — среднего,

Ш — женского,

Щ — мужского.

— Очень и очень много спорного, — сказал сэр Суер-Выер. — Почему «X» женского, рода? В чём дело? Почему «Щ» — мужского, когда видна явная баба? Не понимаю, не принимаю, требую массу уточнений и дополнительных доказательств. Нужна настоящая проверка!

— Извините, сэр, но как-то неловко задирать буквам юбки. Я слышу и читаю их рисунок.

Младенец господин Ю засмеялся и так говорил:

— В русском алфавите осталось только два знака, нерастолкованных вами. Это твёрдый и мягкий знак. Скажите, пожалуйста, какого они рода?

— Дело проще пареной репы. Твёрдый знак — женского, а мягкий — мужского рода.

— Браво! — воскликнул младенец-господин. — Позвольте закончить дело таким философским пассажем: правы все мы, так или иначе воспринимающие букву-звук, для кого она — среднего, для кого — женского, для кого — мужского рода. В этом истина. Каждая буква несёт в себе единство трёх родов, триединство. Все три рода в одной букве! Поэтому-то каждая буква — гениальна! А теперь давайте займёмся тем, для чего созданы буквы.

— Чем же это? Чем? — спрашивал поражённый нашей философией старпом.

— Буквы созданы для того, чтоб ими играть. Давайте поиграем: пусть каждый член экипажа назовёт свою любимую букву.

— А! — ахнул старпом. Он отделался первым и свободно вздохнул. Кроме того, ясно было, что эта открытая буква соответствует его прямой натуре. За ним покатились и остальные буквы и персонажи, пока не доехали до «З». Никто не решался её полюбить. Я даже не знаю почему. Какая-то заминка в подсознании.

— Зе, — заявил наконец матрос Зализняк.

— И, — икнул механик Семёнов.

— Й, — икнул вслед за ним и Хренов.

— Вот это уже совсем непонятно, — сказал Суер-Выер. — С чего это вы, Хренов, любите «и краткое»?

— А что, разве нельзя, кэп?

— Можно, но непонятно. Объяснитесь.

— Видите ли, кэп. Я эту букву обожаю, потому что с неё ничего никогда не начинается. С других букв как начнут, как поедут, а тут всё спокойно, душа не болит.

— Прекрасно, — сказал капитан, — но доиграем в другой раз. Меня интересует, что делать с этим младенцем? Надо найти ему место. Кем он, собственно, будет числиться?

— Юнгой! — крикнул младенец.

— Да, друг, — сказал Суер, обнимая меня, — когда НЕЧТО породило младенца — это было гениально! И даже пока он рассуждал на своём уровне, всё было неплохо. Но вот он превращается в юнгу! НЕЧТО породило юнгу! Кошмарный сон! Вот она, настоящая пониженная гениальность! НЕЧТО — и вдруг какой-то юнга, фырк, бырк, тюрк, шурк, кунштюк. О горе нам! НЕЧТО порождает НИЧТО!