Джонатан Франзен - Конец конца Земли

Разумеется, в Филадельфии живет множество людей. И все же плотность ее населения по городским меркам невелика. Когда вы встречаете человека в Нью-Йорке, вы видите ньюйоркца, одного из многих и многих. У всех ньюйоркцев есть как минимум одна общая черта – то, что они в Нью-Йорке. В Филадельфии же вы видите индивидуума. Вы видите лицо вне окружения похожих лиц, которые дали бы возможность обобщить. История этого лица вам неизвестна, но вы догадываетесь, что она непременно должна быть, и у вас достаточно времени, чтобы впечатать это лицо в свою память, пока не придет ваш автобус или на малолюдных улицах Маунт-Эйри не замаячит новое лицо. Филадельфия – город, приспособленный для самой чистой, фундаментальной формы короткого рассказа, той, в которой упражнялись Чехов, Тревор, Уэлти, писатели, чьи запасы эмпатии и любопытства бесконечны, как бесконечная уникальность жизни простого человека. На улицах Филадельфии меня постоянно угнетало сознание гениальности и величия этих писателей, и я мечтал, чтобы мне хватило духу проникнуть воображением в истории обычных людей, чьи манящие облики меня окружали. Меня удручала нехватка смелости, любопытства – или же братской любви.

Рассматривая сорок портретов обычных жителей Филадельфии, я заново пережил это чувство личной несостоятельности. Среди «Завсегдатаев» Столфы нет неприглядных лиц. По сути, там нет лиц, которые не были бы поразительно красивы. Фотографии Столфы обладают качеством, свойственным и городу, в котором они сделаны: они лишают смысла само понятие неприглядности. Или, точнее, напоминают нам, из каких, по сути, второстепенных, прикладных вещей складываются наши представления о красоте. Филадельфия безобразна лишь в том смысле, что не трудится соответствовать желаниям наблюдателя и не стремится заслужить его одобрение. Вот почему прекрасный отель сети «Фор сизонс», выстроенный на некогда диком берегу, кажется мне уродливым, равно как и хаотично разросшиеся пригородные поселки с «домами мечты», и красивые лица из телевизора, проповедующие одиозные политические взгляды. В природе же, напротив, ни одно животное или растение не безобразно само по себе – разве только мы посмотрим на него с неприязнью. Магия хороших фотопортретов, таких, как у Столфы, заключается в том, чтобы создать рамку для человеческого существа, лишить его привычных связей, дабы избежать наших обыденных эстетических суждений, и вернуть объекты в природный мир, в котором все интересно, все вызывает удивление и симпатию, все достойно пристального повторного рассмотрения. Словом, Столфа – классический автор фоторассказов.

Вдобавок она очень рок-н-ролльная. Рок в лучшем смысле этого слова черпает подлинность в погружении в обычное. На первый взгляд тот факт, что рок – более чем какая-либо другая форма искусства – заботится о подлинности и опасается, что не сумеет ее достичь, может показаться парадоксом, учитывая, что именно эта форма искусства доступнее всего обычным людям. (Чтобы сочинять рок, достаточно уметь петь и/или брать простейшие аккорды; для второго требуется и вовсе малость – две функционирующие руки, двузначный IQ да несколько месяцев репетиций.) Проблема в том, что, стоит группе хоть сколько-нибудь прославиться, как появляется ощущение, будто опыт и успех – предательство того самого, из чего, собственно, и складывается величие рок-музыки: ее демократичной доступности. Бо́льшая часть музыкальной культуры мейнстрима не жалеет усилий для сочинения искусной коммерческой лжи, дабы скрыть эту проблему. (Мой любимый пример подобного словотворчества звучит так, словно его сочинил рекламный агент Дженнифер Лопес; в этих строчках читается недвусмысленное стремление создать желаемый образ: «Не ведись на то, что мне платят бабло // Я все та же, все та же простая Джей-Ло».) Куда больше мне импонирует отношение к славе в инди-роке: здесь участники группы сознательно остаются обычными людьми, которые играют обычную музыку. The Delta 72, группа, в которой Столфа играла, а днем подрабатывала в баре, где и сделала эти снимки, выпустила первый свой сингл на лейблах Dischord Records и Kill Rock Stars (второй, кстати, охотно в шутку переставляет слова в названии – Stars Kill Rock, Rock Stars Kill ). И решение The Delta 72 перебраться из Вашингтона, города, снискавшего какую-никакую скандальную славу в качестве места рождения хардкор-панка, в умеренную, ничем не примечательную, а потому и безупречно подлинную Филадельфию было совершенно в духе инди-рока. Инди-эстетикой, или антиэстетикой, пронизаны и «Завсегдатаи»: неестественное освещение, простецкая выпивка, недорогая одежда, скучная работа, неухоженная внешность, наличные в мелких купюрах, близость к депрессии, алкоголизму и прочим формам тихого отчаяния, пристрастие к дешевым барам и всяким прокуренным забегаловкам, ну и, конечно же, не отрицание очарования рока, а скорее резко демократическое расширение сферы, в которой это очарование может проявиться. Каждый из героев «Завсегдатаев» убедительно ухитряется выглядеть рок-звездой – на свой манер: прекрасное освещение, практически студийный черный фон и небольшие очаги идиосинкразии на барной стойке на переднем плане.