Леонид Лушников - След заката

Белобрысый солдат кинул коня в старицу, подцепил труп Егора за робу, приволок к берегу. Зоя вышла сама…

Оторваться от этих тяжелых воспоминаний было так трудно, что у Зои защемило сердце. И еще пришло на память… К марту за побег ей к червонцу, который она отчалила уже наполовину, накинули четвертную каторги. И там, среди вони и смертей, вдруг нежданно-негаданно появилось светлое пятнышко. Она встретила Алешку Ястребова и кума Березина, злого и жестокого. А все же растопила ему сердце, родив сына…

Оставаться наедине со своими воспоминаниями было невыносимо трудно. Зоя поспешно оделась во все черное и вышла к завтраку последней, с темным измученным лицом, под стать ее платку, прикрывающему золото волос до самых бровей.

«Вроде только что сияла и опять почернела?!» — удивилась Катерина, пододвигая отцу плошку с топленым маслом.

— Монашка, ей-богу! — укорил ее опять Петр Семенович, недобро поглядывая на сноху исподлобья, сосредоточенно делая в гречневой каше колодец для масла. — Жучиха!.. Хоть бы до отъезда Сашки приодевалась. Подумала бы о сыне… Сманит тебя в монастырь Ефимья… Засуха… Не прошибешь!

Зоя как будто не слышала озлобленного замечания свекра. Окинув стол вязким измученным взглядом, еще не вернувшимся из прошлого, тихо спросила:

— Ребята завтракать не будут?

— Проснулась! — буркнул Петр Семенович, немного отходя. — Сашка, тот совсем не ложился. Как пришел со светом, так всю ребятню, от мала до велика, побудил и увел на порог рыбалить. Прощается парень…

Катерина метала взгляды то на отца, уросливо и без аппетита ковырявшегося в чашке большой деревянной ложкой, то на Зою, несгибаемо державшую голову, замечая, как у отца начинает потихоньку рдеть на щеках краснота и недовольство застыло в глазах. «Сейчас батю прорвет!» — озабоченно подумала она, на всякий случай подальше отодвигая от отца чугунок с кашей. И чтобы разрядить напряжение, нарочито весело затараторила:

— Ой, забыла! Дядьку Матвея Сонька вчерась из больницы привезла. Может, позовем ее в луга, Зоюшка? А то она, поди, забыла, как трава растет…

— Че это?! — поднял удивленные глаза Петр Семенович. — Каждый год в отпуск приезжает? — Голос у него скрипел раздраженно и сухо. «Влезла со своим уставом. Анна вчерась в дом не пустила. «Отдыхает Матвеюшка с дороги!» — мысленно передразнил он сестру. — Ба-а-а-рин! От-ды-ха-ет!.. Тьфу!»

— А ребята с собой пирогов набрали, — продолжала талдычить свое Катерина, будто не замечая ворчания отца. — На горяченькое поспеют… Да че там, — Катерина взмахнула полной рукой. — Бывало…

— Не изголодаются, — перебил ее набитым кашей ртом Петр Семенович. — Адвокатша!.. — Наконец-то он поднял голову, глянул в бледное, но еще больше красивое лицо снохи. Неприязнь соскользнула, как подтаявший снег с крыши. Любил он Зою! Даже, наверное, больше, чем своих родных детей. «Да пусть хоть в дерюге ходит, лишь бы отошла от боли. Сколь лет, как Сашки не стало!» И голоса-то ее уж вечность не слышали! — прошила сознание жалкая мысль. — Куды все подевалось?! Как на погосте!.. Шпыняем, а нет бы помочь человеку. Живем на свой лад и черствеем!..»

Петр Семенович расстроился еще больше. В сердцах отодвинул свою чашку, хромая, поспешил во двор и там сразу взялся за колку чурбаков, гневно швыряя поленья поближе к поленнице, неистово ворочая белками больших глаз, бормоча что-то себе под сычиный нос.

Бабы прикончили завтрак при полной и гнетущей тишине. Каждая прислушивалась, что там творится на дворе, по-своему переживая за отца, ставшего в последнее время особенно нервным. Но там тупо ухал колун, звенели брошенные в кучу плашки. Зоя, сдерживая притворную скуку, зевнула и осталась в избе мыть посуду. Катерина, поглядев на нее, ухмыльнулась. Накинув на голову шелковую косынку в желтых цветах по белому полю, пошла к Ветровым за сестрицей, кинув на ходу:

— Ты больно-то не размывай… Выходить пора…

— Ладно.

Вышли на луга, чуть припозднившись. Поселковые бабы уже давно рассыпались по лесу. Зоя что-то подозрительно долго возилась в избе, думая перед зеркалом: «А я ничего еще! Монашка! — она ухмыльнулась. — Переодеться или в этом идти?!»

— Ты там пристыла, что ли? — встав на завалинку, Соня заглянула в окно и тут же присела. — Никакой дисциплины… Строем вас надо муштровать, лежебок! — спрыгнув, подойдя к Катерине вплотную, прошептала: — Баба-то возле зеркала красуется!

— Ой! Че-то будет! — всплеснула руками Катерина. — Она мимо трюмо-то пробегала, как ошпаренная. — Ее любопытство толкнуло к окну, но вышла Зоя, скрывая улыбку.