Иосиф Райхельгауз - Игра и мука

02 сентября 2011 года

Ежедневно утром на пути из дома в театр, проезжая по бульвару на перекрестке с Тверской, много лет вижу, как там стоят профессиональные нищие. Профессиональные абсолютно: одна женщина всегда беременна, еще один персонаж показывает деревянную ногу, и у меня ощущение, что она очень хорошо сделана и надета сверху на ногу живую. Третья многие годы просит на операцию внуку – на фото мальчик с изуродованным лицом, возраст которого не меняется. Вижу, что наивные еще как-то подают. А циники и мерзавцы вроде меня отворачиваются. Некоторые нищие уже меня узнают, даже не подходят, понимая, что ничем поживиться не удастся. Тут же продают часы Московского часового завода – занимаются этим бизнесом крепкие ребята, могли бы прекрасно эти часы производить! Тут же – цветы, причем в основном занесенные в «Красную книгу»… Вдруг вижу группу крепко подвыпивших ребят, держащих самодельный плакат «Дайте на бухло!». И что вы думаете? Практически из каждой форточки Мерседеса, БМВ или ВОЛЬВО тянутся руки с сотнями, пятидесятками, даже пятисотенную видел! Радостно так, с готовностью, с каким-то видимым удовольствием: пусть ребята пьют! Вот также мы любим ездить и предупреждать друг друга миганием фар, что где-то рядом в засаде притаились полицейские. Притаились вовсе не потому, что правила надо соблюдать. А потому, что они собирают те же деньги – может, конечно, не на бухло, на жизнь, а мы им спокойно даем. Недавно у меня был случай – меня остановили, пригласили в полицейскую машину, они молчат, я молчу. Протокол не заполняют, ничего не говорят. И я не говорю. Долгая пауза, я на них смотрю, они на меня – наконец я влез в карман, как бы посмотреть – сколько у меня денег. Они радостно закивали и жестом показали, куда положить. Все молча, ни к чему не прикасаясь. Немое кино. Я оставил у них все, что было в кармане (к счастью, не много), даже мелочь, и ушел в полной тишине…

Не знаю, зачем все это рассказываю, что с этим делать – бороться, не давать?… Честно скажу, «на бухло» не дал, хотя рука потянулась… Подумал – что я делаю? Я хочу быть законопослушным, хочу получать деньги за свою работу, хочу, в конце концов, жить в правовом государстве! Дайте мне право выйти на улицу и протестовать, получать образование, медицинское обслуживание, пользоваться плодами культуры. Я счастлив жить в нашем государстве, но очень не хотел бы, чтобы мне давали «на бухло». И сам не дам.

25 ноября 2011 года

Мы собираемся ставить американскую пьесу «Чужаки»; в связи с этим к нам приехала ее автор Энни Бейкер – молодая девушка-драматург из Америки. Энни очень хотела побывать там, где жил и писал Антон Павлович Чехов. И я повез ее в Мелихово. Пока мы ехали в машине, она удивляла грандиозным знанием драматургии Чехова – уверен, многие наши драматурги такими знаниями не обладают.

Всегда считал, что Мелихово знаю идеально – действительно это место люблю, много раз там бывал, мы когда-то играли там «Чайку» прямо на пруду в естественных декорациях парка… Был будний день, никого не было. По договоренности с директором, для нас открыли абсолютно все – даже те строения и комнаты, которые обычным посетителям недоступны, включая флигель, который всегда закрыт. Когда Антон Павлович поселился в этом доме, он объявил, что здесь будет жить доктор Чехов. Из окрестных деревень тут же потянулись люди, которых он лечил. В одной из комнат я увидел тазики, шприцы, прочие медицинские инструменты и спросил сотрудницу музея, здесь ли была его амбулатория. Она как-то потупилась, сказала, что нет. На мой вопрос, где же она была, ответила, что этот вопрос многие задают, но фактически у Антона Павловича не было амбулатории. Потому что прием больных он вел везде. То есть, знаменитый профессиональный писатель, живущий от продажи своих произведений, как доктор принимал людей на веранде, во флигеле, в гостиной! Никогда никому не отказывал. Все окружение (кроме немногих соседей) считало, что здесь поселился врач. И до отъезда в Ялту он регулярно пользовал больных.

Конечно, этот факт мне был известен и раньше. Но сейчас, когда нас в связи с предстоящими выборами окружает такое количество болтунов, демагогов, рассказывающих, как мы неправильно живем и какой должна быть жизнь правильная, эта сторона жизни великого Чехова вдруг как-то по-особенному зацепила. Я не могу избавиться от ощущения стыда за то, что я участвую в этом идиотизме, пусть даже просто слушая разглагольствования на тему, где и на какой партии следует ставить жирный или не жирный крест… Собственно, у меня давно присутствует некоторое чувство неловкости за то, чем я занимаюсь. В студенческие годы с радостью демонстрировал всем удостоверение режиссерского факультета ГИТИСа (особенно девушкам), а когда начал работать режиссером в «Современнике» – тут меня просто распирало, на лбу было написано «режиссер театра «Современник». Но теперь все иначе. Вчера у нас шел спектакль «Дом», в котором я играл, который поставил – спектакль прошел вдохновенно, зал переполнен, зрители устроили овацию. Но если спросить, есть ли у меня удовлетворение своей работой – нет. Есть ощущение, что я, здоровый крепкий мужик, должен делать что-то более реальное. С каким наслаждением я ходил по дому доктора Чехова, который писал, конечно, свои великие произведения, но при этом лечил людей. Он очень точно определил свое отношение к писательству устами Тригорина: «Когда хвалят – приятно, а когда бранят, то потом два дня чувствуешь себя не в духе…». Потому что не это главное.