Иосиф Райхельгауз - Игра и мука

Мы с Анатолием Васильевым разрабатываем новую терминологию, которую внедряем в консервативное сознание артистов: конфликтная ситуация, промашка события, решающее предлагаемое обстоятельство и пр. Жонглируем этими словами, любуясь собой. А в «Современнике» оперируют банальными понятиями «каменного века»: «Громче, быстрее, давайте сейчас распределимся». Это я презирал.

Итак, репетиция. Напротив меня все крупнейшие женщины «Современника»: Татьяна Лаврова, Нина Дорошина, Анастасия Вертинская, Лидия Толмачева, Екатерина Васильева, Людмила Иванова…

Я излагаю концепцию с употреблением всей терминологии. Поскольку пьеса начинается с персонажа Насти Вертинской, я и начинаю с нее. Примерно так:

Режиссер (я):

– Автор (его играет Юрий Богатырев) предлагает текст, а вы хотите сосредоточиться, вы думаете о муже, вы хотите играть длинно, перспективно, вам нужно отстраниться… (Помните концепцию – поезд, война, женщина, все засрано и пр.)

Вертинская:

– Не понимаю…

Режиссер:

– Вы думаете о муже, вам надо играть вперед, перспективно, вам надо отстраниться от автора, вы должны промахнуть…

Вертинская:

– Не понимаю…

Все уже возбуждены и тайно предвкушают скандал. Артисты, естественно, издеваются над моей «образованностью». Пришел тут, видишь ли, какой-то студентик вчерашний их учить.

Я в пятый раз пытаюсь объяснить, как преодолеть автора, как играть вперед, длинно, плотно…

Вертинская:

– А-а-а! Наверное, вы имеете в виду, что автор мне мешает и мне надо послать его на х… Да?

Режиссер (опешив):

– Что?

Вертинская:

– Ну, на х…

Начинаю въезжать. И тут вовремя вспоминаю, что когда-то работал на автобазе в Одессе электрогазосварщиком, где шоферА (именно шоферА, а не шоферы), объясняя как приварить треснувшую рессору, обходились без единого нормативного слова. И говорю:

– Вот в чем дело! Просто не знал вашей терминологии! Ну что же, в таком случае – вот как…

И выдал многоярусную тираду отборным матом.

Вертинская:

– Ну, так бы сразу и сказали.

И замечательно сыграла сцену – длинно, с перспективой, промашкой события, конфликтной ситуацией.

В 60-е годы мало кто мог позволить себе покупку автомобиля. А уж марки «Волга» – и подавно! Не случайно Эльдар Рязанов даже снял на эту тему фильм «Берегись автомобиля». Даже Олегу Павловичу Табакову, тогда уже известному артисту и директору театра «Современник», было бы это не под силу, если бы не «Белоснежка». Дело в том, что он написал инсценировку этой классической детской сказки, и она стала чрезвычайно популярной. Мало того, что ее поставили в самом «Современнике», она шла во всех ТЮЗах и детских театрах Советского Союза. И приносила автору колоссальные авторские. Вот именно на эти авторские Олег Павлович и решил приобрести автомашину «Волга», которую впоследствии так и прозвал – «Белоснежка» (она была белой!). С этой целью приехал в Горький. Его торжественно встретило руководство Горьковского автозавода. Выбирали. Цокали языками.

Свою роскошную машину Олег Павлович подогнал к окнам гостиницы – он решил сам перегнать ее в Москву, выехав с утра пораньше. Всю ночь Олег Павлович периодически подходил к окну, проверяя – все ли в порядке.

Ранним утром Олег Павлович устремляется к своему авто. Садится в машину, вставляет ключ, заводит двигатель, выжимает сцепление, включает скорость и газует… Двигатель ревет, машина вздрагивает, но не двигается с места… Что за черт? Табаков глушит мотор и повторяет все заново. Тот же эффект. В растерянности Олег Павлович выходит из машины… И замирает: машина без единого колеса стоит на аккуратных столбиках из кирпичей. Как на постаменте.

У меня много историй связанных с Олегом Павловичем Табаковым. Вот одна из них.

В театре «Современник» репетирую первый самостоятельный спектакль «Из записок Лопатина» по своей инсценировке повести Константина Симонова «Двадцать дней без войны». Пьеса понравилась театру, Симонову. Главная роль – Валентин Гафт. Заняты Галина Волчек, Константин Райкин, Марина Неелова, Олег Даль, Андрей Мягков, Олег Табаков. Художник Давид Боровский. Готовится триумфальная премьера. В это время – очередной осенний призыв в армию. Меня вызывают в военкомат, где сообщают: через три недели отправитесь на службу в ряды Советской армии… Табаков в ужасе, звонит в управление культуры. Ничего не выходит. Шло послевоенное поколение, в котором был демографический провал, людей не хватало. Нужна хотя бы отсрочка – чтобы вышла премьера, но – не получается. Тогда Табаков говорит Симонову: «Только вы с вашим авторитетом что-то сможете сделать». А Симонов – нечего сказать: восьмикратный лауреат госпремии, Ленинская премия за «Живые и мертвые», депутат Верховного совета, член ЦК КПСС. Главный редактор «Нового мира», автор стихотворения «Жди меня», которое знает все население СССР. Кстати, Валентин Гафт написал Симонову на 60-летие стихи, которые я посоветовал ему юбиляру вслух не читать: