Иосиф Райхельгауз - Игра и мука

– Рая, скажи правду, когда меня нет, ты… Ленина трогаешь?

В 2005 году было принято Распоряжение правительства Москвы о реконструкции и реставрации здания театра «Школа современной пьесы» на Трубной площади. Этому зданию тогда было уже почти 200 лет. Последний раз оно ремонтировалось в 1910 году. С тех пор в историческом особняке, известном как гостиница и ресторан «Эрмитаж» Люсьена Оливье, все ремонтные работы проводились доморощенными способами самими обитателями. В том числе и театром, который въехал в него в начале 90-х. Здание находилось в ужасающем состоянии – ветхие прогнившие перекрытия, покосившиеся стены. Но при этом – невероятная красота внутри: золоченая лепнина, зеркала, хрустальные люстры… Поскольку ничего не ремонтировалось, ничего и не было украдено или утрачено. И вот, наконец, принимается решение о ремонте. Начинаются бесконечные заседания – архитектурных советов, общественных советов, советов по культурному наследию… Толпы чиновников демонстрируют крайнюю озабоченность – какой облик должно принять здание, какой момент его двухсотлетней биографии считать эталонным, сколько должно быть этажей, как должен выглядеть фасад… Бесконечная, бессмысленная трата времени. Я присутствую на всех этих советах и уже начинаю сходить с ума. Потому что понять, зачем все это происходит, нормальный человек не может. Хочется встать и сказать:

– Остановитесь уже на чем-нибудь! Пока вы совещаетесь, это здание просто рухнет!

Кстати, именно так, в конце концов, и случилось. Наш дом сгорел в 2013 году, не дождавшись ремонта. После этого его все-таки восстановили и реконструировали. Все, что в нем было подлинного, погибло. Реставраторам пришлось заменить утраченные интерьеры на копии. Но все это было много позже. А пока – 2006, 2007, 2008 год… Идут заседания в духе театра абсурда.

Однажды, кажется, это было в Москомархитектуре, шло очередное совещание. Я давно потерял нить происходящего. Докладчики сменяли один другого, махали какими-то чертежами, вывешивали на досках планы БТИ, демонстрировали на экране некие презентации… И вдруг встала одна женщина и сказал:

– Господа, у меня есть сведения, что в 1923 году с балкона объекта по адресу улица Неглинная, 29/14 (так они называли наше здание – объект), выступал Ленин.

Воцарилась тишина. Я сначала даже не обратил на это внимания – ну, Ленин. Ну и что? Сейчас 21 век! Что нам этот Ленин? У нас на этот балкон кто только не выходил – сам Булат Окуджава выходил! И ничего. И вдруг почувствовал, что все как-то напряглись. Я стал оглядываться по сторонам, не понимая, что происходит. И осознал, что для всех присутствующих это почему-то какая-то чрезвычайно важная информация.

– Вы точно это знаете, Полина Петровна? – спросил некто очень важный с бородой.

– Вы должны это проверить, – вторил ей элегантный мужчина в розовом пиджаке с бутоньеркой.

Я замер. Сумасшедший дом. И запаниковал: а вдруг факт выхода вождя мирового пролетариата на наш несчастный, готовый обрушиться балкон, сейчас остановит к чертям всю нашу реконструкцию?!

И на всякий случай, тоже добавил:

– Да уж, вы проверьте…

Полина Петровна вышла. Все как-то стали о чем-то перешептываться, кто-то пошел за водой. Я почувствовал, что мне нужен валидол. И тут Полина Петровна вернулась. На ней лица не было. Она чуть не плакала.

– Это ошибка, – звенящим голосом сказала она. – Ошибка…

Схватила свои папки и выскочила из зала заседаний.

Слава Богу – Ленин не выступал в Эрмитаже. Заседание продолжается.

Режиссер Валерий Саркисов поставил в 1986 году пьесу Александра Ремеза «Путь» в МХАТе имени Горького – про старшего брата Ленина Александра Ульянова. Того самого, который покушался на царя, за что и был казнен. По поводу чего Владимир Ульянов произнес фразу, ставшую крылатой: «Мы пойдем другим путем». Александра в этой постановке играл Дмитрий Брусникин. А Владимира – Леонид Каюров. Премьера. Все очень волнуются. Только-только начинается эпоха, когда Ленина играют не как икону, а как вождя с человеческим лицом. Каюров нервничает. Диалог с матерью, которая только что пережила казнь сына. Все играется очень органично, бытово, искренне… Володя собирает чемодан. Мать спрашивает:

– Володя, ты куда теперь?

А Ленин отвечает:

– В Ленинград, мама…

Когда меня позвали в «Современник», то кроме больших спектаклей и инсценировок мы с Валерием Фокиным готовили 40-летний юбилей Галины Борисовны Волчек. В ту пору она казалась нам очень старой. И мы считали, что такой возраст надо скрывать, а не праздновать. Тем не менее, сделали смешной капустник. Валерий Хлевинский в перстнях на каждом пальце изображал Галину Борисовну. Я долго придумывал, что подарить. Подобрал старинную миниатюру в антикварном магазине. Шли годы. Незаметно Галина Борисовна пригласила на свое 80-летие. Теперь она совершенно не казалось старой. И выглядела не хуже чем в 40 лет, а может быть и лучше.