Иосиф Райхельгауз - Игра и мука

– Галя, а слабо сейчас – руль резко влево?

Галина Борисовна тут же повернула руль влево и снесла латыша с дороги. Остановилась. Латыш вышел из машины в полном изумлении. Галина Борисовна сказала: «Хотел милицию – вызывай». Приехала милиция. Галина Борисовна своей вины не отрицала. И потом заплатила по полной программе за ремонт чужой машины. Но была собой чрезвычайно довольна. Не знаю, жив ли еще этот латыш, но уверен, что он всегда помнил эту встречу с русским режиссером. По крайней мере, он точно имел личную мотивацию для выхода Латвии из СССР.

Первую в своей жизни репетицию, будучи студентом Ленинградского университета, я провел в 17 лет. Незадолго до этого отрастил бородку и купил в спорттоварах свитер, примерно как у Хемингуэя. Сел за режиссерский столик. И сказал:

– Внимание, начинаем репетицию!

И тут почувствовал – чего-то не хватает. Вспомнил все фото великих режиссеров, Товстоногова, которого лично видел. И догадался – не хватает только сигареты. Затянувшись, понял, что теперь я режиссер и начал ставить спектакль.

С тех пор прошло 10 лет. Все годы я безумно курил. За это время успел покинуть многие учебные заведения Ленинграда, закончил ГИТИС и работал режиссером «Современника». 1976 год. «Современник» отмечает 30-летие. Олег Николаевич Ефремов, Татьяна Лаврова, Олег Даль, Валентин Гафт, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский – все прямо на сцене сидят, выпивают, курят. И я в том числе. В это время спектакль «1945» я выпускал с Давидом Боровским. Мы с Давидом Львовичем сидим рядом за одним столиком. Вдруг вижу: в пол-оборота ко мне стоит та, которая всегда была идеалом женственности, поэтичности, изящества, хрустальной женской красоты! А голос, который ни с каким спутать было невозможно… Бэла Ахмадулина! Я впервые видел ее живьем. Если бы мне предложили отдать жизнь за одну встречу с ней, как в легенде о Клеопатре, я бы сделал это, не задумываясь! Небожительница. Вижу, что она разговаривает с Валентином Никулиным. В полном обалдении, чему способствовал алкогольный градус, в ощущении, что воочию вижу богиню, я двинулся к ним. Когда подошел близко, она развернулась. У богини к губе приклеилась сигарета, изо рта шел жуткий вонючий дым, по сигарете текла слюна и она была отвратительна. Никулин говорил ей: «Бэээээла», она ему отвечала: «Вааааааля», и казалось: что они сейчас будут блевать друг на друга.

Я в ужасе отступил, сел опять рядом с Боровским. Боровский взглянул на них, на меня, все понял и сказал:

– Думаю, мы выглядим не лучше…

Я погасил сигарету. Как-то внезапно протрезвел. Ушел в общежитие.

Наутро репетиция. Сел за свой режиссерский столик. Рядом Боровский. Привычно включил лампу, привычно достал пачку сигарет, зажигалку. Сказал:

– Начинаем!

И в этот момент сообразил:

– Давид Львович, вы представляете, я не курил со вчерашнего вечера.

Боровский сказал:

– Странно, я тоже.

С тех пор я никогда больше не курил. Запах дыма раздражает меня хуже других запахов в жизни. Любой табачный дым хуже ядерного взрыва. Я – ярый борец с курением.

Наш театр гастролировал в Индии, где участвовал в Международном театральном фестивале. Атмосфера приема была не просто теплой, а жаркой: температура колебалась вокруг отметки 40 градусов, кондиционеров почти нигде не было, приходилось довольствоваться вентиляторами. Темперамент водителей тоже зашкаливал: нас возили с невероятной скоростью, постоянно обгоняя кого-то, отчаянно гудя, задевая проходящие машины, стукаясь бамперами, попутно одаривая друг друга радостными приветствиями. В сочетании с непривычным левосторонним движением это казалось верной дорогой к аварии, но всякий раз мы доезжали до пункта назначения в целости и сохранности. Нам предстояло сыграть спектакль «Спасти камер-юнкера Пушкина»… Поначалу я был уверен, что ни о каком Пушкине тут и слыхом не слыхали. И ошибся. Встретившись на открытии фестиваля с местными драматургами, актерами, продюсерами, журналистами, мы обнаружили фантастическую образованность. Говорили с одним известным артистом о технологических приемах Михаила Чехова и преобразовании их в актерской школе Голливуда. Совершенно сразил меня вопрос о том, насколько в России интересуются театром Евреинова…

Еще в начале переговоров об участии «Камер-юнкера» в фестивале обсуждалась перевозка декораций. Договорились, что дешевле будет изготовить их на месте. Мы объяснили индийским коллегам, что именно представляет собой та «субстанция», которая составляет основу сценографии спектакля и в чем ее смысл: это имитация пепла, черного песка, земли, в которой в финале нам нужно похоронить главного героя…