Иосиф Райхельгауз - Игра и мука

Многие годы Тодоровский выходил на нашу сцену. Говорил внятно, коротко, всегда иронично, прежде всего, по отношению к самому себе. Часто играл С Сергеем с Никитиным – их знаменитый гитарный дуэт публика обожала, не отпускала их. На одном из последних наших вечеров он сидел в первом ряду. Предупредил, что не будет играть, даже на сцену не поднимется. И все-таки я его за руку вывел. Он что-то сказал, но я сунул ему заготовленную заранее гитару. И он, опершись на какой-то стул, дрожащими руками сыграл.

Несколько лет назад нас пригласил в Одессу тогдашний ее мэр Эдуард Гурвиц. Жили в гостинице «Моцарт», иногда заходили напротив в кафе «Сальери» (такое возможно только в Одессе), прогуливались возле находящегося рядом Оперного театра. На мой довольно банальный вопрос «над чем работаете?» ответил: «Знаешь, у меня много лет зреет один замысел, сейчас я о нем подумал. Видишь купол оперного театра? Там живет огромное количество голубей. Закрывали все дыры, но они все равно туда влетают. Представляешь, эти голуби каждый день слушают музыку – репетиции оркестра, пение солистов, хора… Какие это музыкальные голуби! Среди них есть вундеркинды, они поют, объединяются в ансамбли, кто-то из них дирижирует… Я хочу снять фильм об этих музыкальных голубях».

Это фильм Петр Ефимович Тодоровский уже не снимет.

Станислав Сергеевич Говорухин – одна из тех глыб, которая, когда есть – есть счастье, а когда нет – понимаешь, что счастье утрачено. Человек он непростой, что не удивительно для личности такого масштаба. Но мы судим режиссеров по их лучшим спектаклям и фильмам, драматургов по лучшим пьесам, поэтов по лучшим стихам. Говорухина мы судим по «Вертикали», по сериалу «Место встречи изменить нельзя», который до сих пор смотрят новые и новые поколения зрителей. Именно он вывел на экран Владимира Высоцкого, сделал так, что его песни зазвучали открыто.

«Школе современной пьесы» повезло особо. В 2004 году я предложил Станиславу Сергеевичу поставить у нас спектакль по пьесе Татьяны Москвиной «Па-де-де». Он согласился, начал репетировать, занял наших прекрасных артистов. Каждая репетиция напоминала работу на киносъемочной площадке. Говорухин составлял рамку при помощи пальцев и на каждого артиста смотрел вот так – «сквозь пальцы», выстраивая мизансцену, как кадр. Когда ему надоедало репетировать, шел в буфет, мы общались, разговаривали, немного выпивали. В результате получился очень симпатичный спектакль, который шел шесть лет. Для театра, для актеров – это было огромное удовольствие: общение с человеком, который так много знает, понимает, которому есть, чем делиться.

Перед премьерой собрали пресс-конференцию. Станислав Сергеевич предложил провести ее в буфете. Пока журналисты собирались, написал на стене нашего театрального кафе:

Мне жаль, что Говорухин не поставил больше у нас в театре ни одного спектакля. Хотя планы были: он как-то принес мне текст, написанный молодой девушкой, студенткой университета, которая зарабатывает на жизнь сексом по телефону. Мы почти договорились о постановке, но как-то все отложилось на потом, которого, как известно, никогда не случается. Жаль, что такой мастер, независимый художник попал в Государственную думу, полную мракобесов, которым Станислав Сергеевич не был никогда. Но, впрочем, это его выбор, который ничего не меняет в нем как в выдающемся человеке и режиссере. Счастье, что жизнь подарила общение и работу с ним.

Уходят один за другим… Горечь, скорбь по всем. И все же Олег Павлович Табаков – это особо. Здесь действительно, как у Хемингуэя: оторвалась «часть материка», который называется театром. Табаков – это не МХТ, не «Современник», не «Табакерка», не Школа-студия, хотя и все это – тоже он. Табаков больше всего этого, у него невероятное число граней, проявлений… Не знаю, с кем можно его сравнить. Поэтому утрата – действительно невосполнима.

Будут много писать, вспоминать, какой он великий артист. Он – великий. Мне посчастливилось: Олег Павлович играл в моих спектаклях. Репетиции с ним – счастье, восторг, бурлеск. Он всегда вначале что-то сам предлагал режиссеру. Репетировали в «Современнике» Шукшина «А поутру они проснулись». Утро в вытрезвителе. Олег Павлович говорит: «Иосиф, ты мне ничего не подсказывай, смотри – я предлагаю вот так проснуться».