Сэмми Гронеманн - Хаос

— Да ты революционер, папа! — пришла в восторг Эльза.

— Да. Только тайный.

— Господин действительный тайный революции советник Ленсен! Нет, если уж тайный, то лучше Левизон! — рассмеялась Эльза, падая в кресло-качалку с так и нераспечатанной газетой в руке.

— Эльза, ты ведешь себя отвратительно! — возмутилась фрау Ленсен.

— Все мы революционеры, — вздохнул господин председатель ландгерихта. — Мы не настолько глупы, чтобы попасться на надувательство. Думаешь, я не понимаю суть дела, когда читаю все эти законопроекты по шантажу? Все сводится к тому, чтобы прикрывать преступников, идиотов и трусов! Они требуют ужесточить наказание за шантаж, но это всего лишь страховая премия на лицемерие и лживость общества! А штрафовать надо то ничтожество, которое шантажируют! Он скорее поддастся запугиванию какого-нибудь прожженного люмпена, чем доверится законности и морали государства и общества. Ну, не абсурд ли это? Лет десять назад было у меня такое дело: один тип отсидел десять лет за лжесвидетельство, помнится. Давно, как говорится, искупил свою вину, а вот потом платил и платил шантажисту, да так, что все свое состояние пустил на ветер, разорился подчистую — и за что? Чтобы не всплыли грешки его юности. Ужасно! — он присел и снова взялся за почту.

Фрау Ленсен устроилась у окна с вышиванием:

— А все-таки Хайнц мог бы хоть открытку прислать! Еще с границы или… Эльза! Бог мой! Что случилось?

Эльза, бледная и испуганная, не сводила застывшего взгляда с газетной полосы, вынутой из бандероли.

— В чем дело? — забеспокоился председатель и выхватил из рук дочери листок. — Что? «Горн»? Как эта бульварная газетенка попала к нам в дом?

Эльза молча ткнула в абзац, отчеркнутый красным карандашом.

Наморщив лоб, Ленсен прочитал заголовок:

— «Разлагающее влияние евреев». А нас-то это с какого боку касается?

— Смотри анонс! — простонала Эльза.

— Анонс? Что там?

Он быстро пробежал глазами выделенные строки, а его супруга со все возрастающим ужасом наблюдала, как его лицо наливается краской гнева.

— Эта разбойная банда! Гнусное отродье! — разразился он руганью и бросил скомканную газету на пол. — Грязный сброд! Шантажисты! Подлые шантажисты!

Он в ярости растоптал «Горн».

— Проклятый еврейский сброд!

Руководство «Горна» снабдило статью Остермана редакционным предисловием, которое гласило:

«Нижеследующей статьей из-под пера глубокого знатока еврейско-талмудической литературы, имя которого по известным причинам не раскрываем, мы начинаем цикл публикаций того же автора и в ближайших материалах раскроем высокозначимые факты по этой теме. Наши читатели знают, что мы неизменно придерживаемся строгой объективности, даже в отношении наших злейших врагов, даже в отношении евреев. И если сегодня, чтобы защитить наши немецкие устои, подвергающиеся угрозе экспансии восточного мировоззрения, мы со всей остротой и ясностью принимаем против этого безжалостные меры, то ничто нам не мешает и, в виде исключения, отдать должное освещению миролюбивых сторон еврейской жизни. Уже в следующем номере „Горна“ мы, вероятно, сможем предложить нашим читателям не лишенную пикантности сцену из салона крещеного еврея в фешенебельном квартале на западе Берлина, которая со всей очевидностью доказывает, насколько еврейские родственные чувства и еврейское общинное сознание перевешивают все иные социальные и прочие связи. Представьте себе декорированный живописными распятиями, живыми офицерами и баронами салон одного свежеобращенного берлинского еврея, занимающего высокое положение, в котором вдруг на семейном празднике объявляется поздравитель во всей красе своих завитых локонов на висках… Но не будем предвосхищать живописание, отсылаем вас к нашему следующему номеру, в котором выйдет фельетон „Семейка председателя, или Кровь круче воды“. Сегодня лишь обмолвимся, что и мы признаем еврейские добродетели. Надеемся, что тесные родственные связи по достоинству будут оценены и аристократическим семейством, которое в ближайшее время собирается соединиться семейными узами с господином председателем. Во исполнение нашего профессионального долга мы намерены подробно освещать бракосочетание и ожидаемое братание фрака, военного мундира и кафтана допотопных времен».

— Боже мой! — пронзительно взвизгнула фрау Ленсен, наконец осознав всю катастрофичность ситуации. — Это ужасно! Это невыносимо! И выйдет еще статья? Адольф, ты должен предотвратить это! Пусть полиция запретит!