Сэмми Гронеманн - Хаос

— Рекламу?

— Рекламу его приюту. Понимаешь, это ночлег, где нуждающийся не только не платит, а еще и получает деньги. Он оправляется там три-четыре дня. И помимо того, его еще одевают и обувают. Проситель там гость, настоящий, уважаемый гость. Хозяин гордится, если у него обретается хотя бы десять таких постояльцев. Он даже выстроил для них отдельный домик. Поэтому его и чтят в кругах просителей! И почему бы мне не сделать старому человеку приятное? Возможно, мне никогда больше не придется там побывать.

— И тот человек верит в эти небылицы, что вы ему преподносите? — сник Йосл. — Может ли еврей быть столь суеверным, чтобы принимать такую чепуху за чистую монету?

— О, представить себе не можешь, в какую только чепуху не верят немецкие евреи! — рассмеялся Клацке. — Во все, кроме Торы! В Тору верят только специально оплаченные люди, то бишь раввины. Ежели раввин, паче чаяния, будет уличен в каких-то прегрешениях, его отчестят даже те, кто и думать не думал соблюдать законы Торы. Всё, он для общины ничтожество. А просители тут при чем? Просителя он должен будет сопровождать по железной дороге — в субботу! Или съесть кусок свинины. Так вот, просители и тут некоторым образом спасают еврейство в Германии.

— Нет! — запротестовал Йосл. — Поверить не могу: еврейская миссия… отфутболивание просителей… фальшивые имена… Не может быть! Хочу все увидеть собственными глазами!

— Собственными глазами и посмотрим! — отозвалась Шана, уже стоя в дверях. — Идем, Йосл! До всего этого нам нет никакого дела! Так, как они говорят, не должно быть! А если так и есть, то все будет по-другому! Я думаю, самое позорное то, что немецкие евреи видят в нас, выходцах из России, только попрошаек! А у нас есть свой дурацкий стереотип о евреях в Германии. Проситель — не образец русского еврея! А проповедник — не образец немецкого! Есть и другие! Если бы все евреи были такими… — у нее перехватило горло, — лучше бы нам исчезнуть с лица земли вместе с этим позором!

Оба вышли, хлопнув дверью.

— Ах, дети, дети! — снисходительно вздохнул Берл. — Вот они, нынешние! Ладно, сами все увидят! Что ж, пойду на биржу.

— Чего ты там забыл? — мимоходом осведомился Клацке, аккуратно окуная перо в чернильницу.

— Надо купить старый пиджак. Мой, что я получил от Каргера, слишком уж нов и хорошо сидит. Как в таком делать визиты? Надо найти что-то попроще и не по размеру.

И он величаво отбыл на блошиный рынок на Кайзер-Вильгельмштрассе.

Клацке снова погрузился в работу, так неприятно и надолго прерванную. Он пару раз обтер кончик пера о суконный рукав, чтобы снять прилипшую ворсинку, и с высунутым языком принялся тщательно выводить кривыми неуклюжими каракулями адрес на конверте:

«Почтен и уважен господин высокородие! вы извесны за большого филкантропа обращаюсь к вам за большой прозьбой еврейского бедняка неимея штобы поесть хлеб жине и деткам уважаемый господин высокородие! прочитал ваш извесный призыв к либералам за минувшый год я тоже извесно за либералов! я писал прекрасные книги по нашей торе пророка мойше как соблюдать шабес и есть кошерное! я из извесных еврейских ученых раввинов, из руской страны но щас в большом огорчении и обращаюсь к вам извесным в милосердии и благородстве и еврейской праведности за прозьбой поддержать с сердечными приветами эфраим лифшиц драгунерштрасе 44а послать борнштейну за лифшица».

Этим самым письмом члену ландгерихта Левизону Вольф Клацке нагромоздил ошибку на ошибке, и не только орфографические. А все потому, что еще мало ориентировался во взаимоотношениях берлинского истеблишмента. Иначе он поостерегся бы для заказанных Берлом Вайнштейном писем в интересах Йосла так запросто взять адреса из списка подписавшихся под воззванием, которое выудил из старых газет в хозяйстве Борнштейна. Сначала ему понравился список представленных там звучных имен, и он выбрал из него наиболее перспективных в его деле, а потом, пробежав сам текст обращения, убедил себя, что гарантированно правильно выбрал человеческий материал.

Заголовок в газете гласил:

«Либерально настроенным членам еврейской общины Берлина».

И далее в проникновенных словах призывалось на предстоявших тогда выборах в коллегию представителей еврейской общины голосовать только за либеральных кандидатов.

Подписавшиеся важные персоны с полной ответственностью предостерегали рядовых членов общины от соблазнов и ловушек, расставленных, к сожалению, недавно объявившимся в Берлине, заявившим о себе шумной агитацией движении, называющим себя еврейским национализмом. «От имени нашей священной религии, — было там написано, — мы выражаем протест против извращения веры наших отцов! Только глубокое понимание вероучения как моральной основы, неразрывно связующей единую общность всех гражданских волеизъявлений и действий с нашими родными палестинами, целиком и полностью гарантирующей нам сохранение нашей подлинной еврейской идентичности, недооцененной, несмотря на все публикации, нашими недоброжелателями и в силу недостаточного просвещения. И если ныне из кругов детей Моисеевых раздаются вопли унижения всех еврейских достижений в литературе, то одно это марает гнездо нашей веры, и мы должны высоко поднять в обществе наш вклад и вопреки демагогическим инсинуациям еще крепче защищать нашу веру и ожидать от всех истинных либералов оказать ей поддержку».