Сэмми Гронеманн - Хаос

Фрау Мария издала пронзительный крик и осела на скамейку.

Боде стремглав помчался на улицу.

За те несколько секунд, что понадобились ему, чтобы выбежать из дому, картина на улице решительно переменилась. Откуда ни возьмись налетела толпа крепких парней с дубинами и кольями, так что пастору пришлось пробиваться к скамье, на которой фрау Мария заливалась слезами в объятиях беспомощно озирающейся Лизы.

Заприметив мужа, фрау Мария с рыданиями бросилась ему на грудь:

— Наша Берта! Евреи украли нашу девочку! Они убьют ее!

— Мария! Бога ради, Мария! Что ты несешь? Успокойся!

Теперь и Лиза завыла белугой и под дикие вопли толпы еле внятно пролепетала, что пристав Куяров своими глазами видел, как час назад какой-то незнакомый еврей шептался с нянькой.

— Они убьют наше дитя! — вопила фрау Мария, заламывая руки. — Йоганнес, сделай что-нибудь! Надо найти нашу девочку! Вы все помогите, если не нехристи!

Лиза голосила по-русски, поддерживая слова жестами. Возбуждение толпы, изрядно разбухшей к этому времени, достигло своего апогея. В воздух взлетали колья, а часть молодчиков бросилась с воинственными кличами во все стороны, очевидно, чтобы разнести весть о пропавшем христианском дитяти.

Боде с трудом взял себя в руки, схватил Лизу, развернул к Куярову и, используя ее как переводчика, потребовал от того провести неотложное расследование.

Пристав безучастно пожал плечами. Если будет подано надлежащим образом оформленное заявление, тогда, разумеется, будет сделано все подобающее в таких случаях. Без отправной точки и обоснования подозрений в похищении самое большее, что он может сделать, — это поместить объявление в полицейском бюллетене. Он ведь не может обыскивать каждый дом в городе. Тут уж пусть господин пастор со своими друзьями побеспокоится.

Толпа ревела и бесновалась. Боде в отчаянии беспомощно озирался и, к своему вящему облегчению, заметил протискивающегося к нему Штрёссера.

— Штрёссер! Помогите нам ради Бога!

— Я все знаю. Уже весь город всполошен. Только спокойствие! Перво-наперво отошлите жену домой. Фрау Мария, вы здесь ничем не в силах помочь!

Он подал знак Лизе. Подавленная пасторша, сморкаясь в платок, поначалу спокойно дала сопроводить себя к дому, но на входе вдруг вырвалась и в новом приступе боли истошно крикнула в толпу:

— Помогите же! Всех прошу! Найдите моего ребенка! — и, жалобно стеная, рухнула на пороге.

Штрёссер тем временем озабоченно увещевал пастора:

— Только без излишней поспешности! Пропажа, конечно, разъяснится самым прозаическим образом. Это какая-то дьявольская игра! Незнакомый еврей! Да Куярову известна каждая мышь в городе! А это отребье явно уже было наготове!

— Где Куяров? Мне надо с ним…

Боде отчаянно завертел головой, однако пристав как сквозь землю провалился. Между тем собиралось все больше людей из его паствы.

Один из вновь прибывших подошел к нему.

— Господин пастор, — осторожно промолвил он. — Эти люди здесь — плохие люди. Сплошь темные личности! Вы говорите, что хотите обыскать дома евреев, тогда уж делайте это сами. Советую вам не привлекать чужаков…

— А как я успею сам? — вышел из себя Боде. — Что мне делать? Каждую минуту мой ребенок может погибнуть! Где же Берта, как не…

— Ваша правда. Только если господин пастор думает, что евреи…

— Я ничего не думаю и ничего не знаю! Кто вернет мне мою дочь, — завопил он дурным голосом, — тот мой спаситель и избавитель!

— Ну, как знаете! — покачал головой прихожанин и перевел окружающим последние слова Боде.

— Боде! — Штрёссер схватил пастора за плечи и встряхнул. — Господин пастор! Что вы творите?! Вспомните о вашей проповеди! Хотите нарушить заповеди, которые сами…

— Оставьте меня! — Боде негодующе стряхнул удерживающие его руки и оттолкнул Штрёссера. — Сейчас не время думать о проповедях и заповедях! Я ищу своего ребенка!

Доктор Штрёссер мрачно развернулся и, стуча палкой по брусчатке, отправился восвояси. На углу он еще раз обернулся. Пасторша сидела на пороге, тихонько скуля, рядом служанка Лиза завывала во весь голос. Боде с непокрытой головой трусил за вооруженной дубинами оравой, откатывающейся в направлении еврейского местечка.

Добравшись до дома, Штрёссер закрыл все ставни на окнах, запер дверь на засов, потом набил трубку и растянулся на кровати в полной решимости сегодня больше не покидать своего жилища, чтобы не печалиться ни о чем, что могло разразиться в городе.