Джоди Пиколт - Девятнадцать минут [litres]

Он прислонился к кирпичной стене здания:

– Вы лучше знаете свою дочь.

– Ну да. Но может быть, вам, как человеку чужому, она сказала что-то, чего не хотела говорить мне? – Алекс посмотрела на асфальт у себя под ногами. – Иногда так бывает.

Алекс почувствовала на себе взгляд Патрика, но ей не хватило мужества этот взгляд встретить.

– Можно кое-что вам рассказать? Тоже не для протокола. – (Алекс кивнула.) – До перевода сюда я работал в Мэне. Там я однажды расследовал дело, которое оказалось для меня не просто делом. Вы понимаете, о чем я?

Алекс понимала. Она невольно уловила в его голосе нотку, которой раньше не слышала: эта была душевная боль, гудевшая, как бесконечно вибрирующий камертон.

– Одна женщина очень много значила для меня, а для нее очень много значил ее сынишка. Когда ему причинили зло, я стал землю рыть и горы сворачивать, думая, что никто не расследует это дело лучше, чем я. Ни для кого другого результат не имел такого значения. – Патрик прямо посмотрел в лицо Алекс. – Я был уверен, что смогу отделить свои чувства по поводу случившегося от профессиональных соображений.

У Алекс пересохло в горле, и она сглотнула:

– И как? Смогли?

– Нет. Потому что, если расследование касается кого-то, кого любишь, оно перестает быть работой.

– И во что же оно превращается?

– В месть, – подумав, ответил Патрик.

Однажды утром, когда Льюис сказал Лейси, будто едет навестить сына, она села в свою машину и поехала следом. Узнав от Питера, что отец у него не бывает, она до сих пор молчала об этом: не выдала своей осведомленности ни в день предъявления обвинений, ни в последующие дни. С Льюисом она говорила все меньше и меньше, чтобы, открыв рот, невольно не выплеснуть накипевшее.

Сейчас Лейси тщательно следила за тем, чтобы между ней и мужем были еще две машины. Давным-давно, когда он только ухаживал за ней, она иногда ехала за ним до его квартиры, или наоборот. Они играли друг с другом, помахивая задним дворником, как собака хвостом, и мигая фарами по правилам азбуки Морзе.

Льюис двигался на север, в направлении тюрьмы. У Лейси мелькнула мысль: может быть, Питер зачем-то обманул ее? Нет, вряд ли. Но и муж ей раньше никогда не врал… Начался дождь. После светофора Льюис посигналил и свернул на маленькую парковку перед банком, художественной мастерской и цветочным магазином. Подъехать близко было нельзя – Льюис тут же узнал бы машину жены, – поэтому Лейси припарковалась за соседним зданием. «Может, ему нужен банкомат?» – подумала она, вылезая и прячась за бензоколонкой, но муж зашел в цветочный магазин и через пять минут вышел с букетом розовых роз. У Лейси перехватило дыхание: неужели он завел роман? Она не думала, что ситуация в их маленькой семье может стать еще хуже, что процесс разрушения может зайти еще дальше.

Спотыкаясь, Лейси вернулась в свою машину и заставила себя продолжить преследование. Возможно, отчасти она и сама была виновата: с головой ушла в проблемы Питера и не выслушала мужа в какой-то момент, когда ему хотелось поговорить… Просто все, что он мог ей рассказать о своих семинарах и публикациях по экономике или о текущих событиях, утратило для нее всякий смысл. А как иначе, если сын сидит в тюрьме? Как Льюис мог… Размышляя о своих взаимоотношениях с мужем, Лейси всегда смотрела на себя как на свободный дух, а на Льюиса – как на якорь. Это тоже оказалось миражом: цепь, связывавшая их, порвалась.

Лейси вытерла глаза рукавом. Муж, конечно, скажет, что по-прежнему любит ее, а с другой женщиной у него только секс. Она не поверит. Еще он скажет, что каждый человек по-своему переживает горе, латает дыру в сердце, как умеет.

Льюис включил поворотник и свернул на кладбище. У Лейси в груди загорелся медленный огонь. Это же извращение! Встречаться с любовницей в таком месте! Льюис вышел из машины – с розами, но без зонта. Несмотря на то что дождь усиливался, Лейси не хотела отступать, пока не узнает правды. Соблюдая дистанцию, она пошла за мужем на новый участок кладбища, где еще не было памятников и свежие холмики выглядели как бурые лоскуты на зеленом одеяле стриженого газона.

У первой могилы Льюис остановился, преклонил колено и положил на землю розу. Потом то же самое сделал у второй, третьей и так далее, пока вода не потекла с волос на лицо, пока рубашка не вымокла до нитки. Пока не были возложены все десять цветков. Когда Льюис возлагал последнюю розу, Лейси подошла и встала сзади.

– Я знаю, что ты здесь, – сказал он, не оборачиваясь.