Александр Дюдин - Сестры

– Да, саду цвесть! – сказал вслух. – Не город, а ботанический сад! Чего только в нем нет: и северная красавица-лиственница, боярышник, липа, кедр. А около драмтеатра, как на параде, выстроились пирамидальные тополя с Украины. Ничего, прижились, акклиматизировались, растут рядом с северянками. Хорошеет город! С каждым днем лучше живут люди. Только бы не было войны! – Помолчал. – Много мы, старушка, сделали, а дел еще больше осталось! – заключил он, то ли сожалея, что уже не будет участвовать в кипучке дел, то ли сомневаясь, справится ли молодежь. И, как бы отвечая на свои мысли, сказал:

– Молодежь грамотная, справится! Еще и нам нос утрет! – Сергей посмотрел на Валю. – Ты чем-то расстроена?

– Нет, мне просто грустно. Так стремительно пролетели годы. Молодость помнится, словно вчера было, а сколько лет прошло! Горжусь юностью нашего поколения за идейность, нравственную чистоту, за энтузиазм в строительстве новой жизни. Горело мое комсомольское сердечко верой и правдой!

– Да-а! Вот, Валюшенька, мы и прожили свою жизнь, – сказал Сергей грустно, беря жену под локоть. – Жилось нам нелегко, но интересно! Не всегда были сыты, плохо одеты, но это не было главным в нашей жизни. Мы были молоды, полны сил, у нас было будущее. Дел было невпроворот! Учеба. А как учиться хотелось! Стране была нужна рабоче-крестьянская интеллигенция, мы это понимали. Были в нашей жизни и несправедливости «перегибов», но мы верили, что это временное явление, что партия выправит «перегиб», и всё станет на свои места. Самое тяжелое время – война. Но мы знали, что «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!» Это наполняло наши сердца уверенностью в победе, решимостью всё преодолеть. У нас было неоценимое богатство – дружба всех народов, единых по духу, помыслам и целям. Без этого нам бы не победить германский фашизм.

– Слушай, бывший секретарь Горкома, – засмеялась Валя, – что это ты заговорил газетным языком? Привычка выступать?

– Неважно, каким я говорю языком, – сухо ответил Сергей, – я говорю искренне и правду. – Помолчал. – Как посмотрю на молодежь, нам трудно было, да и им нелегко, – продолжал он, – утром торопятся на работу, как мы когда-то, тащат детей в детский сад. Обратно, с работы, спешат с сумками. Пожалуй, ты права, что-то повторяется. Собственно, это и есть счастье, когда тебе некогда, когда надо спешить, где-то тебя ждут, где-то ты очень нужен. Это и есть жизнь!» – закончил он грустно. «Тоскует по работе, – подумала Валя с нежностью, – конечно, всю жизнь вертелся, как белка в колесе, никогда не работал меньше двадцати часов в сутки, на износ, и вдруг – не у дел остался. Не может еще привыкнуть». Сергей задумчиво смотрел перед собой.

– Порой думаю, – говорил он, – не напрасна ли была жизнь? Нет, не напрасна! Даже если по малому счету ее оценивать. Как на Кавказе говорят: «Вырастил сына, посадил дерево, выкопал колодец – уже жизнь не напрасно прожил». Мы с тобой вон сколько деревьев посадили. Помнишь, двумя пальцами держали топольки, а сейчас они пятый этаж перегнали. Весь город погрузился в зеленую пену парков. И, конечно, в этом есть доля нашего с тобой труда. Детей честными тружениками вырастили. И третье, не колодец, а большой водопровод построили в городе. Помнишь, как тяжело было с водой? А с каким трудом строили! Нет труб, простаивают механизмы, простаивают люди, требуют обеспечить работой. А где взять трубы? Если тяжелая промышленность не выполнила план, не додала металл. Ночи не спал. Все-таки построили! Видишь, – шутливо улыбнулся, заглянул Вале в лицо, – выполнил твой муж все три заповеди. Конечно, хотелось бы сделать что-то более значительное, основательное. Но промелькнула жизнь в текучке ежедневных неотложных дел: там авария, здесь трещит план, того нет, другого не хватает, чем накормить людей? Многие проблемы решили, а еще больше осталось.

– И все-таки знаешь, – задумчиво перебила Валя, – я порой думаю: как хорошо, что мы родились в России и в наше время. Прожили жизнь в здоровом обществе, без коррупции, алкоголизма, проституции: всего того, чем больно общество там, на «западе». Где всё продается и честь, и жизнь. Где о справедливости не может быть и речи. Где волчьи законы: сумел – выжил, не сумел – подыхай, мимо пройдут, не помогут. Сам виноват: не сумел выжить. Где главное – деньги. Это страшно. Я бы не хотела там жить.

– Помнишь, – тепло улыбнулся Сергей, – как декламировал Миша Маяковского. Лет десять ему было, худенький, длинненький, а выпрямился, расправил плечики и гордо заявил: «Читайте, завидуйте, я гражданин Советского Союза!» Ничего, что мы еще не всё решили – решат наши дети, – грустно говорил Сергей, – найдут это главное звено, чтоб за него вытащить всю цепь. – Замолчал.