Гийом Мюссо - Скидамаринк

Без лишних разговоров Магнус выбросил все это в мусорное ведро. Немного повозмущавшись для вида, Барбара, все-таки, попробовала спагетти. Тем не менее, она твердо отказалась от вина и пила только воду. Она не понимала, что потеряла, Кьянти оказалось превосходным.

Уже давно стемнело. Витторио зажег старую лампу, в то время как Барбара упорно жаловалась на комаров. Джемерек рассказывал нам о Советском Союзе. Я же смотрел и слушал молча. Уже три года, как принимаю пищу в полном одиночестве. Нет, я не жалуюсь, это мой осознанный выбор. Однако мне было хорошо в компании этих людей, которые еще несколько часов назад были для меня просто незнакомцами.

В церкви я и Магнус сидели на разных скамьях. Мы заняли свои места во второй половине дня. Витторио устроился на маленьком стуле возле исповедальни. На коленях у него была пепельница, он закурил сигару. Барбара ходила вокруг и прикасалась ко всему, что попадалось под руку.

– Чем ты ежедневно тут занимаешься, Витторио? спросил Магнус, – Это конечно милое здание, но хватает ли здесь овечек, которых нужно наставлять на путь истинный?

– Я сам попросил направить меня сюда, – ответил священник, – Это один из способов поразмышлять и обновиться духовно.

По его тону, которые впервые за день потерял свою спокойную уверенность, я догадался, что сейчас он переживает период сомнения в своем призвании. Мое впечатление подтвердилось, когда мы все задались вопросом, верил ли мы в Бога.

По данному вопросу я был очень категоричен. Каждый раз, когда мне задавали этот вопрос, я отвечал красивой фразой Симоны де Бовуар: «Легче вообразить мир без Творца, чем Творца, соединяющего в себе мир».

Казалось, Магнус почти извиняется за свое неверие. В качестве оправдания он апеллировал к культурно-социальным переменам:

– Как ученый из бывшего советского Союза, я не могу позволить себе верить в Творца.

Все с интересом ждали ответа Барбары.

– Я верю и в Бога, и в Будду.

Витторио улыбнулся. Я не мог критиковать ее за такой ответ.

Мадемуазель из того вида людей, которые берут из каждой религии, то что их устраивает, и затем создают свою собственную из этих частей.

– И не вижу в этом ничего плохого, – начала защищаться она.

– Вы хотите пользоваться преимуществами разных религия, не принимая их ограничений. Сегодня вы верите в буддизм, потому что это можно, а завтра вы вступите в секту египетских богов, и начнете делать подношения богу Ра.

– Я не представляла, что вы так консервативны.

– Я не консерватор, парировал я, – просто я представлял вас не как бизнес-леди, а скорее как манекен, девушку по вызову.

– Я выпускница Беркли!

– Возможно, но тем не менее, вы не знаете в какую эпоху жил Леонардо да Винчи, и я уверен, что вы не отличите Моне от Мане. В Беркли вам, видимо, забыли рассказать, как нужно одеваться, когда едешь в церковь.

– Я выгляжу достойно!

– Ладно, все, проехали.

Барбара двинулась к выходу, крича на ходу:

– Вы чертов мудак!

Магнус бросил на меня суровый взгляд, как будто я был провинившимся ребенком.

– Полегче, МакКоул, она все еще в шоке после взрыва машины, а вы были очень грубы.

Я только развел руками. Барбара была прекрасным манипулятором, и мои два друга попались на ее удочку.

– В то время, как вы сводите счета с друг другом, Стейнер медленно умирает, – заметил Витторио с упреком.

– Ну и что! вспылил я, – мы не ответственны за жизнь этого человека, которого каждый из нас считает настоящим ублюдком!

– Это говорите вы, вывший адвокат и человек, который любит справедливость? Я думал, что в условиях демократии у всех есть право на защиту, – сказал с упреком Магнус.

– Хотел бы заметить, что больше не практикую, – оправдывался я.

– Но это вас вовсе не извиняет, – сказал Витторио и протянул мне сигару.

Джемерек встал со своего места и заговорил тоном, которым он обычно говорил со своими студентами:

– Господа, если хотите, можно поразмышлять. Напоминаю, что нам нужно как-то связать между собой четыре события: кража Моны Лизы, похищение одного из богатейших предпринимателей мира, работу мисс Вебер на Стейнера в Южной Америке и цитату великого французского писателя: «Это ад для бедных, их которого состоит рай для богатых».

– Я думаю, что сообщение предельно ясно: капиталистическое общество представляет собой прогнившую систему, при которой обогащается привилегированное меньшинство за счет остального населения.