Леван Хаиндрава - Очарованная даль

— Вот уж не думал, что встречу тебя здесь, — говорил Гога оживленно. — Ты разве советский? С каких пор?

— Всегда был.

— Да? А я не знал…

— А ты не спрашивал.

— И ты давно в Шанхае? — продолжал расспрашивать Гога. — Почему раньше за своих не играл?

— Играл, а потом уезжал по делам конторы. Вот к решающей игре приехал.

— А где ты работаешь?

— В «Юнион Стимшип Компани», — Черепанов назвал местную фирму, принадлежавшую советскому гражданину и занимавшуюся обслуживанием советских пароходов.

— Послушай, надо встретиться. Запиши-ка мой телефон. — И когда Черепанов хлопнул себя по бокам, этим жестом показывая, что записывать нечем, Гога сказал: — Так запомни. Я работаю у «Дюбуа». Слышал такую фирму? Да? Ну, так звони в экспортный отдел.

В это время раздался свисток судьи, вызывавшего команды на площадку.

— Ну, что ж, сразимся, — еще улыбаясь, но уже становясь серьезным, сказал Черепанов.

Гога в сердцах махнул рукой:

— Первое место ваше. У нас не весь состав…

2:1, с таким счетом закончилась встреча.

«Веселые ребята» получили большой серебряный кубок, команда «Святого Георгия» кубок поменьше, тоже серебряный.

Кончились соревнования, радость от достигнутого успеха стала привычной, а потом и вовсе отошла в область прошлого, и вновь в душе образовалась какая-то пустота.

Совсем недавно много мыслей занимала Жаклин, мыслей неспокойных, порою мучительных. На той игре с итальянцами второстепенность его в жизни Жаклин выявилась со всей жестокой очевидностью, но тогда упоение спортивной победой перевешивало, а теперь Гога, к собственному удивлению, убеждался, что больше не чувствует ни обиды, ни ревности.

Сразу после игры он еще обижался на Жаклин, именно обижался, резко ответил ей по телефону, когда она вздумала позвонить и предложила встретиться. Но и тогда обижался он скорее разумом, а не сердцем, а сердце раны уже не чувствовало. И с каждым днем обида становилась все слабее и слабее, как бы истончалась и в конце концов растворилась совсем. Так незаметно для глаза, но неуклонно расплывается и тает под лучами солнца пелена утреннего тумана и обнажает ясное сиянье расцветающего дня. Как-то, обратившись мыслями к Жаклин, Гога вдруг понял, что она ему совершенно безразлична. Ровно никаких чувств он больше не испытывает к ней. Что это? Куда все делось? Или, может быть, он все выдумал и создал какой-то миф о своих чувствах к этой девчонке?

Гога не знал, что обладает одним из редких и счастливейших свойств, каким может быть одарен человек: он был неспособен любить безответно. И в дальнейшем он не раз увлекался, но стоило убедиться, что ему не отвечают взаимностью, как собственное нарождающееся чувство легко, без всякого усилия с его стороны как бы испарялось, оставляя лишь удивление.

Но в те дни он не знал, чему приписать свое равнодушие к Жаклин. Женя Морозова? Конечно, вечер, проведенный в ее обществе, оставил сильный след, и Гога очень надеялся, что знакомство с ней продолжится, но все же ясно осознавал, что тут дело не в Жене.

Гога и рад был освобождению, и ощущал незаполненность своей жизни. Так, наверное, лошадь, выпряженная из телеги, удивленно оглядывается, не чувствуя больше тяжести, которую долгое время тащила, ей первое время не хватает чего-то, и она не знает, как распорядиться той легкостью, которую ощутила.

А Жаклин через две недели позвонила снова.

— Ты все еще сердишься? — спросила она тем нежным, воркующим тоном, перед которым еще недавно Гога бы не устоял.

Разум — он всегда злее — подталкивал Гогу сказать что-нибудь едкое, обидное, но голос сердца оказался сильнее. Там не оставалось никаких жестоких чувств к Жаклин, но не осталось и нежности, и прежней теплоты. И Гога ответил с вполне искренним равнодушием:

— Нет, почему же…

Он больше не добавил ничего, а Жаклин ждала еще каких-то слов. Она была готова выслушать укоры, даже оскорбления, которые бы показали, что его ревность уязвлена, но он молчал…

— Que tu es méchant, George! [89] — Какой ты злой, Георгий! (франц.) — сказала наконец Жаклин. — Я никогда не думала, что ты можешь быть таким.

— Почему же злой? — искренне удивился Гога.

— Ты не хочешь видеть меня? — в голосе Жаклин звучали нотки, дававшие понять, что она-то встретиться с ним хочет.

— Да какой смысл, Жаклин? У тебя есть жених. Кстати, он очень красив. Зачем я нужен?

— Раньше ты так не рассуждал…

— Ну, мало ли что было раньше.