Анонiм (Гор Грит) - Спящий бог 018

Если бы Эйнштейн или Планк искали ответы на онтологические вопросы, они бы иначе смотрели на свои идеи. Но они искали решение конкретных задач. Эйнштейн искал, как объединить теории Максвелла и Ньютона. Планк решал ультрафиолетовую катастрофу. Онтологического масштаба они не касались. Когда решение нашли, вместе с ученым сообществом полезли вверх по стволу, к веточкам. И никто вниз — к корням.

Эйнштейн понимал время свойством пространства, физической сущностью, которая может растягиваться, как резинка. Популяризаторы ухватились за парадоксальность заявления и породили кучу измышлений, именуемых сегодня научной фантастикой.

Еще вчера я полагал, что время — действительно свойство пространства. Но не так, как понимал Эйнштейн, а в том смысле, что время — это движение. Обоснование казалось очевидным на простом примере: если все в мире замрет, время исчезнет. Если представить часы в этом неподвижном мире, тикающие миллион лет, миллион лет пройдет для часов. Для застывшего мира пройдет нуль времени. Движение происходит в пространстве, и потому одно из свойств пространства. Но если время — это выражение движения, оно не самостоятельная сущность в той же мере, в какой и движение. Как метры и километры измеряют пространство/длину, так секунды и минуты измеряют время/движение.

Сегодня я изменил свое представление о времени. Теперь я полагаю, что время — это ощущение. Объем времени определяется не количеством произошедших изменений, а количеством ощущений. Час в детстве и час во взрослой жизни — это два разных отрезка времени. Но я сейчас не буду уходить в эту сферу. Я про это детально расскажу, когда буду излагать свое мировоззрение — свое понимание фундаментальных моментов: что есть реальность, личность и все прочее. А пока продолжу тему Эйнштейна.

Измышления, основанные на понимании времени как самостоятельной сущности, вели к парадоксам. Например, парадокс близнецов. Его суть: берем двух тридцатилетних близнецов. Одного сажаем в ракету и с околосветовой скоростью отправляем в путешествие, из которого он возвращается через 50 лет. Другой остается на Земле. Так как космонавт летит с высокой скоростью, для него время, по Эйнштейну, замедляется. Когда он вернется на Землю, его брат будет стариком, а путешественник почти не изменится.

Но если все относительно, с одинаковым успехом можно считать, что поезд движется относительно вокзала, а можно считать, что вокзал движется относительно поезда. Можно считать, что ракета улетает от Земли, а можно считать, что Земля улетает от ракеты. И тогда при встрече братьев стариком будет не кто на Земле, а тот, кто улетел.

Для чистоты образа представьте, во Вселенной есть только планета Земля, и больше ничего нет. И вот с нее в бесконечное пустое пространство улетает ракета. Вы видите, что есть две точки, планета и объект, и между ними растет расстояние. В этой ситуации нет шанса сказать, что от чего улетает, ракета от Земли, или Земля от ракеты. На каких же основаниях утверждать, что на одной точке время пойдет быстрее, а на другой медленнее?

Эйнштейн «решил» проблему своим авторитетом. Он сказал, что близнец в ракете не будет стареть, а оставшийся на Земле близнец будет. Но позвольте, если движение относительно, то почему? Потому что… Примерно так аргументировал гений свой ответ.

По Эйнштейну, материальный объект с ненулевой массой невозможно разогнать до скорости света — для этого потребуется бесконечная энергия. Но если все относительно, я могу считать, что это фотоны стоят на месте, а я удаляюсь от них со скоростью света. И тогда я в данный момент лечу относительно фотонов, а не фотоны относительно меня.

Чтобы яснее представить мысль, вообразим два объекта: вы и один фотон. И больше ничего в мире нет. При взгляде со стороны будет видно, как между объектами растет дистанция. Но кто удаляется, фотон от вас или вы от него? Если все относительно, оба утверждения правомочны. Но если так, можно сказать, что вы летите со скоростью света. И тогда получается, материальный объект может двигаться с этой скоростью.

Таких парадоксов множество. Ни на один нет непротиворечивого ответа. На фоне этого факта остается только сказать, что есть мнения, ценные не сами по себе, а стоящими за ними авторитетами. Эйнштейн представляет собой такого авторитета.

Если опустить человеческие ограничения восприятия, и представить, что близнецы могут видеть за миллиарды километров так же хорошо, как на расстоянии вытянутой руки, при расхождении с околосветовой скоростью они увидят друг друга в замедленном режиме. А при сближении увидят в режиме ускоренной съемки — время ускорится.