Василий Лягоскин - Дома мы не нужны. последняя битва спящего бога

© Василий Иванович Лягоскин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Голова не болела. Совсем не болела – хотя выпито было вчера столько, что Ринат даже потерял счет рюмкам; а уж что в них наливалось к окончанию вечера, не мог бы наверное, ответить никто из собравшихся в этой чисто побеленной комнате. Главным украшением в ней был богатый дастархан – длинный низенький столик, уставленный восточными яствами. Впрочем восточных – это для тех краев, для маленького татарского городка – в котором Ринат Акимбетов, тренер детской спортивной школы, жил уже три десятка лет.

А здесь, в еще более крошечном узбекском Янгикургане, блюда, источавшие вчера умопомрачительные запахи, язык не поворачивался назвать иначе, как родными. Плов, шурпа с косточкой, домашние самсы и манты; наконец шашлык – из гиссарского барана, того самого, курдюк которого пошел на плов. И все это великолепие, изготовленное повзрослевшими (язык опять таки не повернулся назвать постаревшими) одноклассницами, съели сами поварихи и их одноклассники.

Да – впервые за тридцать лет после окончания школы сразу пятнадцать выпускников десятой средней школы семьдесят седьмого года выпуска встретились на родной земле. Сходили вместе в школу; поудивлялись, что в ней ничего не осталось русского – а ведь это была когда-то единственная русская школа в районе, и учиться в ней было сверхпрестижно. По крайней мере дети всех местных начальников учились именно в ней. Но в их классе таких не было. По крайней мере и в те счастливые годы, и сейчас никто не выпячивал свое «я»; не хвалился обретенным богатством или свалившейся на голову славой.

Хотя поговорили немало. Весь вечер и часть ночи обменивались рассказами о прошедших десятилетиях; смеялись, вспоминая школьные годы – и все это, набивая животы так, что ближе к утру никто из одноклассников уже и не помышлял расходиться по комнатам, где их ждали кровати. Местных девчат (женщин, уже бабушек) проводили по домам еще ранним вечером (восточные традиции, куда денешься!); так что за столом теперь следила только хозяйка – Минаввар (по школьному Минюша); муж ее, тоже одноклассник, Амир, развалился во главе стола. По длинной стороне сидели Ринат, и еще два пузатых мужика – Абдусамат и Салим – которых он, если бы прошел мимо по улице, сразу бы не признал. Впрочем у последнего внушительное пузо не было так заметно на громадном плечистом теле. Пятым за длинным столом сидел столбиком вроде бы совсем не пьяный Рашит – самый стройный из собравшихся.

Ринат посмотрел на часы – как раз, когда в комнату вошла Минаввар – было ровно пять утра.

– Ну что, я вам больше не нужна? – усталым голосом произнесла женщина.

– Как это не нужна? – вскочил на ноги ее муж, – очень даже нужна.

По его лицу было видно, что прошедшие тридцать лет сделали их союз еще крепче. Но Ринат не позавидовал их счастью – у него самого семья была дома, в Татарстане, такая, что он каждую секунду хотел быть там, рядом с мамой, женой и пятью детьми – главной радостью и гордостью его жизни. Может поэтому он пробормотал про себя: «Это я тут никому не нужен!», имея в виду, что нужен он больше всего дома. Ринат даже прикрыл глаза, чтобы представить в памяти родные лица, когда рядом громко вскрикнула Минюша.

В открывшиеся тут же глаза хлынул свет, настолько яркий, что впору было снова зажмуривать что было силы веки. Акимбетов и сделал бы так, если бы с неба не упала тень – огромная и опасная, если принимать во внимание громкое хлопанье крыльев и грозный клекот невероятно большой птицы, летевшей в комнату, у которой почему-то не было стены, вперед растопыренными ногами. На лапах этих медленно разжимались огромные острые когти, жаждущие живой теплой добычи.

– И как я только замечаю такие подробности? – удивился машинально Ринат, вскакивая на ноги вместе со столом, с которого полетело вниз все, кроме скатерти.

Но звона и грохота разбивающейся о деревянный пол посуды он не услышал, потому что недалеко раздался дикий крик, и еще один орел (или что это был за хищник?) взмыл в воздух с дергающимся в когтях телом. А потом криков стало так много, что слух перестал их воспринимать, тем более, что Акимбетов полетел на пол вместе с одноклассниками, когда широкая столешница больно ударила его в грудь.