Леонид Гартунг - Нельзя забывать [повести, сборник]

Серёга обменял свой зелёный свитер на хлеб. Я тоже сбагрил одному барыге свои старые валенки и купил сала.

Карту мы вырвали из учебника географии, оставшегося после Гриши.

Хуже обстояло дело с немецким языком. Немецкий знал старик сапожник, который два года ещё до революции провёл в австрийском плену. Он охотно рассказывал нам, как работал у немецкого кулака, но язык, оказывается, почти забыл. Короче говоря, он обманул наши надежды и ничему нас не научил. Тогда Серёга достал русско-немецкий разговорник — это было много лучше, чем старик сапожник. Мы набросились, было, на этот разговорник, но быстро в нём разочаровались: сообразили, что к военной обстановке он мало приспособлен. Мы выучили буквы и научились произносить: «Как вам понравилась эта кинокартина?», «Берта, тебе не к лицу яркая помада», «Ганс, хочешь ещё одно пирожное?». В общем, с немецким у нас дело обстояло хуже всего.

Был ещё один трудный вопрос — Рекс. Куда его девать? Мы с Серёгой всё подробно обсудили. Везти с собой, но если нас возьмут разведчиками, собака может помешать. Оставить здесь? Но кто будет заботиться о ней? Волей-неволей пришлось обратиться к Зое. Она дала честное пионерское, что будет хранить тайну. Мы боялись, что она попросится с нами, но, видимо, она сама поняла, что разведчица на костылях уже не разведчица. О Рексе она обещала заботиться. На этот месяц оставались наши детские карточки, а это было уже кое-что. А дальше?

— А дальше — видно будет, — успокоила нас Зоя, и мы согласились.

Не знали мы также, кто будет возить Зою в школу. Но и тут она постаралась успокоить нас: скоро снега вообще не будет. Ездить так и так придётся. Надо только пораньше выходить, чтоб не опоздать. А когда опять выпадет снег, можно приспособить Рекса. Ведь ездят же на Севере на собаках. К тому времени он подрастёт и станет сильным и большим.

Молодец девчонка, мы от неё даже не ожидали. Полная сознательность и даже больше. Жалко, что нельзя было её взять с собой…

Отъезд мы назначили почему-то на 20 апреля. К этому сроку всё должно быть готовым. Время выбрали, когда все взрослые на работе. Привезли из школы Зою. Серёга поцеловал сестрёнку, я пожал ей руку, и мы двинулись на товарную станцию. Каждый из нас оставил по записке. Сергей написал: «Мама, не ищи меня. Вернусь после победы. Смерть немецким оккупантам! Сергей Кирьяков». Я тоже написал: «Смерть немецким оккупантам!», хотя мы и не сговаривались, что писать.

Товарная станция находилась у чёрта на куличках. Мы прошли через весь город и даже вспотели, потому что торопились.

Пришли. Пробрались к составам, конечно, не через станцию. Серёга предусмотрительно сказал:

— Главное — никого ни о чём не спрашивать.

На путях стоял пустой товарный состав. На одном из вагонов мы увидели крупную надпись мелом — «Челяб.».

— Ну что ж, — сказал Серёга, — доберёмся до Челябинска, а там видно будет.

— А когда он пойдет? — спросил я.

— Надо потерпеть. На фронте все терпят… Не будет же он стоять вечно.

Залезли в один из вагонов, задвинули дверь и зарылись в какую-то солому. Пахло почему-то навозом. Здесь не было ветра и сначала показалось тепло. Но это только сначала. Немного погодя почувствовали, как холод залезает под пальто.

— Ты спишь? — прошептал Серёга.

— Какой тут сон? — отвечал я.

Потом мы услышали далёкие голоса. Серёга осторожно выглянул и доложил обстановку. Какие-то двое идут вдоль состава с фонарём и заглядывают в каждый вагон.

— Значит скоро поедем, — заключил я.

Серёга был другого мнения.

— Зарывайся поглубже в солому, — скомандовал он.

Так я и сделал. Мужские голоса прозвучали около нашего вагона. Заскрипела тяжёлая дверь.

— И тут никого нет, — прозвучал хриплый старческий голос.

— Обожди, а это что? — спросил другой.

Кто-то схватил меня за ногу и вытащил из соломы.

— Ты что здесь делаешь? — спросил мужчина.

— Ничего…

Что я ещё мог ответить?

Крепко держа меня за рукава, эти двое повели меня на станцию. Одеты они были в форму железнодорожников. «Хорошо, что не милиция», — подумал я. Но без милиции не обошлось. На станции они подвели меня к двери, над которой висела табличка «Железнодорожная милиция». Посадили на скамью в тёплой, ярко освещённой комнате. Молодой сразу ушёл. Со мной остался старый. Позвонил телефон. Железнодорожник снял трубку:

— Да, да… У нас… Я же говорил, что никуда не денется… Можете забрать…

«Значит, нас-то они и искали по вагонам» — понял я.