Дэвид Юн - Весь мир Фрэнка Ли

Я хватаюсь за его ладонь и поднимаюсь. Глаз уже пульсирует от боли. Он делает шаг назад и осматривает меня.

– Бро, ты очень меня расстроил.

– Извини.

– Кабинет медсестры вниз по коридору, – говорит Ву Кью. – Отведи туда своего друга, пусть приложат лед.

– Хм, – отвечает Кью.

– Словами не передать, как мне жаль, – говорю я.

– Иди уже, – рявкает Ву, разворачивается и уходит.

Он идет, подняв кулак, и по пути ударами одну за другой захлопывает дверцы семи шкафчиков для хранения вещей.

На дорогах ад – все подъезды к холмам перекрыты из‐за лесных пожаров, но мы с Кью все это практически не замечаем. Мы закрываем окна старенькой Consta, отключаем забор воздуха с улицы и врубаем кондиционер. Мимо нас проносятся три пожарных автомобиля с сиренами – уи-и-уи-и-уи-и.

Мы ни на что не обращаем внимания, потому что я рассказываю Кью обо всем, что со мной произошло:

• о том, что обращенная к Брит фраза «Я тебя люблю» всегда встречала сопротивление воздуха;

• о том, как я, проснувшись утром, ловил себя на том, что первым делом вспоминаю Джо;

• о том, что теперь, оглядываясь назад, я понимаю значение этих мелочей;

• о том, что вечер, проведенный на борту дурацкого туристического корабля, стал для меня самым романтичным в жизни;

• о том, что этот фингал на моем лице на самом деле печать в паспорте, которая позволила мне вырваться из отстойника на таможне любви и пройти к прекрасному гейту Д в зале прилета (Д – первая буква имени Джо).

– От твоих метафор хочется блевать, – говорит Кью. – Умоляю, даже не пытайся стать писателем.

– Мне многое пришлось пережить.

Кью мне улыбается:

– Теперь, когда я все знаю, я могу с уверенностью заявить, что фингал ты заслужил. Но то, что ты с Джо, по‐моему, правильно. Я за тебя рад.

Кью ставит машину на ручник, чтобы меня приобнять. Стоящий сзади нас в пробке водитель нетерпеливо сигналит.

– Поцелуй меня в ж… – кричит Кью в зеркало заднего вида.

Мы доезжаем до дома Кью и, шурша гравием, доходим до входных дверей. Они двойные, в византийском стиле. Мама Кью встречает нас встревоженными возгласами.

– Получил во время игры в тизербол, – объясняю я.

– Может, тебе стоит бросить этот вид спорта? – предлагает она.

– Тизербол – это не спорт, – поправляет ее папа Кью. Одна пара очков у него на носу, вторая на лбу, третья болтается на шнуре вокруг шеи. – Но это не значит, что он нетравмоопасен.

Мы едим вкуснейшее оссобуко и, как обычно, забыв отнести свои пустые тарелки на кухню, бросаемся на второй этаж в комнату Кью, чтобы он показал мне Pax Eterna, о которой все говорят.

– Ты разбил сердце бедной Брит, – говорит Кью, пока игра загружается. – Но сердцу не прикажешь.

– Я сам себя ненавижу за то, что сделал ей больно, – отвечаю я. – Но с самим собой надо быть честным.

– Старина, я очень-очень, просто невероятно рад за тебя, – говорит Кью.

– Если бы я и дальше обманывал Брит, то было бы еще хуже, да?

Игра загрузилась, но Кью, похоже, хочет о чем‐то спросить.

– Ты же не выбрал племя?

– Справедливый вопрос. Нет, не выбрал, – отвечаю я и меняю руку, которой держу под глазом пакет со льдом. Но теперь меня терзает мысль: а не влюбился ли я в Джо лишь потому, что у нас с ней много общего?

В моей любимой книге «Автостопом по галактике» написано, что полет – это просто падение вниз без удара о землю. Чтобы лететь, надо забыть о том, что ты падаешь.

Я люблю Джо потому, что она умная и амбициозная. Потому что она увлеченная и по‐ботански восхищается строением окружающего ее мира. Я люблю ее потому, что мы знакомы с детства, и это, оказывается, значит гораздо больше, чем я предполагал. Я люблю Джо, потому что она прекрасна.

Но все это внешнее. На самом деле я люблю Джо за то, что она меня смешит. Девушка, которая может тебя рассмешить, стоит того, чтобы смеяться с ней всю жизнь. И знаете что? Еще Джо нравится мне потому, что и я могу ее рассмешить. Когда я с ней, я забываю про все свои проблемы. Я не думаю о том, кто я, где я и который час. Я просто существую рядом с ней, я забываю о земле и взлетаю.

– Я выбрал Джо. И племя тут ни при чем.

На лице Кью появляется одобрительное выражение, и он кивает.

– Джо – вот мое племя.

Он снова кивает.

– И ты, – добавляю я.

Кью как будто ждал этого ответа, потому что тут же расплывается в широкой смущенной улыбке. Мы оба долго улыбаемся. Последний год обучения в школе перевалил за середину. Потом будет выпускной, потом колледж. В оставшееся время я постараюсь как можно чаще видеться с Джо. И конечно, про Кью забывать не буду.