Дэвид Юн - Весь мир Фрэнка Ли

– Нет, ребят, до конца еще далеко, – сказал Пол Олмо. – Мы еще сотрем себе задницы во время подготовки ко второму тесту.

– Сотрем себе задницы? – переспросила Найма Гупта.

– Ты понимаешь, о чем я, – отвечает Пол. – Ладно, давайте isang bagsak.

Isang bagsak – это такая филиппинская фишка, когда все начинают одновременно хлопать и хлопают все чаще и чаще, чтобы потом закончить одним общим хлопком. Пол еще называет это «хлопком единения». Наш хлопок единения вышел каким‐то кислым и саркастичным. Сейчас, глядя на лица лимбийцев, я понимаю, что у всех них в голове одна и та же мысль: «Я мог бы написать лучше».

Я бросаю взгляд на пиво:

– Пап, да я вообще‐то не пью.

– И все равно спасибо вам большое, – говорит Джо, с улыбкой глядя на папу.

А она молодец. Папа некоторое время смотрит на нее, потом снова переводит взгляд на меня. Потом словно вспоминает, что в комнате есть и другие люди.

– Все сегодня хорошо поработать. Когда следующий тест?

Комната погружается в уныние. Папа только что вслух сказал, что до конца еще далеко.

Мама с папой уходят вниз играть с остальными родителями в ют-нори на большом пушистом норковом одеяле. Оно называется норковым не потому, что сшито из шкурок убитых норок, а потому, что оно мягкое и пушистое, как мех норки. Ют-нори – древняя игра, ей, наверное, миллион лет. Там надо кидать кости (только вместо привычных кубиков здесь толстые палочки, выточенные из березы) и двигать фишки по игровому полю. Мне кажется, это одна из самых первых настольных игр, когда‐либо существовавших в мире, но я не уверен. Надо будет потом проверить.

Даже наверху я слышу, как бьются друг о друга березовые палочки. Их стук, звонкий и древний, кажется совершенно неуместным в современном пригороде. После каждого броска палочек я слышу снизу крики «У-у-у-у!» и «А-а-а-а!», стоны или взрывы смеха. Мне хочется спуститься вниз с диктофоном и записать этот прекрасный, почти хрустальный стук березовых палочек, но боюсь, если сделаю это, все будут смотреть на меня как на идиота и начнут задавать вопросы. Поэтому я просто сижу и смотрю в потолок, а Джо смотрит на меня.

– Идиотский тест, – говорит она. – Когда же этот детский сад закончится?

Это школу она называет детским садом.

Джо хочет поступить в Университет Карнеги-Меллон в далеком Питсбурге, чтобы научиться делать роботов с искусственным интеллектом, которые в конечном счете уничтожат все человечество. Элла Чанг вяжет тонким крючком демона-зайца в технике амигуруми. Джон Лим тоже пришел, он играет на планшете в Craft Exploit. Здесь и Эндрю Ким – в конце концов, это его комната. Эндрю качает бицепсы и не отрываясь смотрит на пиво.

– К черту все. Я выпью, – говорит он и с нетерпением откупоривает бутылку.

Эндрю на низкоуглеводной диете, он хочет сбросить пять кило, которые обычно прибавляет камера всем, кто в кадре. У Эндрю есть мечта: он хочет стать первым американским актером азиатского происхождения, который – цитата – «поимеет белую тетку в блокбастере, и при этом она будет совсем голая, никаких меркинов». Конец цитаты. Мне пришлось выяснять, что такое «меркин» [23] Парик для интимных частей тела, используется актерами в откровенных сценах. .

– Пацаны, будете? – спрашивает Эндрю, протягивая нам бутылки. – Бухло снимает стресс.

– Я пас, – отвечаю я.

– Мне не надо, – отвечает Джо Сонг.

– Притупляет остроту ума, – заявляет Джон Лим.

– Дай‐ка мне одну, – говорит Элла Чанг и смотрит на Джона с вызовом.

Они чокаются бутылками и надолго присасываются к горлышку. Я знаю, что Эндрю отжигал на вечеринках, но понятия не имел, что и Элла такая же. Как она смогла найти время на алкоголь в перерывах между школой и виолончелью?

Джо сказала «Мне не надо» так, будто хотела сказать «Мне не надо пить». Поэтому я спрашиваю у нее:

– Стой, а что будет, если ты выпьешь?

Джо не успевает ответить, потому что Эндрю громко рыгает.

– Она начинает болтать, – отвечает он, – вообще не затыкается. Я однажды был на вечеринке вместе с Ву.

– Эндрю на вечеринке. Неожиданно, – говорит Джон, не отрывая взгляда от экрана.

– Джо тогда была такая бла-ди-бла-ди-бла, – добавляет Энди.

– Да заткнись ты! – кричит Джо со смехом.

– Стоп, ты все еще с Ву? – спрашивает Элла, она взяла уже вторую бутылку. Первая была открыта секунд сорок назад.

Джо замирает.

– Э… мгм… ну да. А что?

Элла моргает.

– Да? – удивляется она. – Да нет, ничего. Неважно.

Я замираю. Мы с Джо продумали наш план до мелочей во всем, что касается родителей, но не учли лимбийцев. Их тоже будем обманывать? Или все‐таки рассказать им? Рассказать – это дополнительный риск, потенциальная дыра в корпусе нашей лодки.