Дэвид Юн - Весь мир Фрэнка Ли

– Вы есть дыня, – громко говорит мама.

Мы вздрагиваем от неожиданности. Мама вносит в комнату тарелку с медово-сладкими дольками.

Спасибо тебе, мама.

Мы играем несколько недель. Я выкладываю в соцсети фотки наших персонажей, сошедшихся в жестокой схватке. Фото моей лодыжки (уже просто в бинтах, без лонгета) я тоже выкладываю. Мама приносит дыню. Кью смотрит напряженно, он хозяин подземелья. Папа наконец‐то смог съесть кое‐что посерьезнее куска тоста. Из моих двух дюжин подписчиков несколько человек из сострадания ставят мне лайки. Но мне на это наплевать, я слишком занят, чтобы об этом думать. Потом три жуткие валькирии атаковали моего персонажа, когда он в одиночку разведывал какой‐то заброшенный замок. Времени на контратаку не было. Я умираю в полном одиночестве в безымянных руинах.

Я кладу свою фигурку на бок. Кью поднимает ее. Он импровизирует.

– Э-э-э, гхм… Узрите! Я единственная оставшаяся в живых защитница духов, обитающая в этом древнем замке, – нараспев тянет он. – И имя мое – Барбара Добрая и Справедливая. Да снизойдет на твою душу справедливость.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– Я тебя воскрешаю, – отвечает он.

– Разве ты можешь это сделать?

– Я – хозяин подземелья, могу делать все, что хочу, – говорит Кью. – И я решил тебя оживить.

Он широко улыбается мне, и я улыбаюсь ему в ответ.

– Барбара, значит?

Кью складывается пополам от хохота.

– Барбара Добрая и Справедливая.

– Как скажешь, – отвечаю я.

Ночь. Я лежу в кровати и думаю о Париже.

Сонги неожиданно на две недели уехали во Францию, посмотреть Париж и его окрестности, потому что: 1) они богатые; 2) так Джо будет от меня очень далеко. Наверное, это звучит эгоистично и немного безумно.

Я видел фотографии щурящейся от солнца Джо и ее младшего брата Бена на фоне всех обязательных достопримечательностей – Эйфелевой башни, базилики Сакре-Кёр и прочих. С гребаными кругами сыра и с гребаными багетами, торчащими из велосипедных корзинок. Джо выглядит чудесно, будь прокляты все эти фотофильтры. И немного потерянно. А еще покорно. Лайк, лайк, лайк, лайк – почему бы и нет? Я могу сделать вид, что это поцелуи, которые она не почувствует.

Как‐то ночью я выкладываю в соцсетях фото того клочка бумажки, который сумасшедший Чарльз подарил мне в Магазине несколько месяцев назад и который я до сих пор не выкинул. Я снимаю крупным планом голых мужчину с женщиной и Вагинальный Уроборос. Джо оставляет в комментариях маленькое синее сердечко. Думаю, это уже немало.

Идут дни. Как‐то раз у нас с Кью была еще одна захватывающая игровая кампания, мы просидели целый день. Буквально через пару минут после его ухода раздается звонок в дверь. В комнату пришаркивает сонный папа.

– Кто это? – удивленно спрашивает он.

– Может, Кью что‐то забыть, – предполагает мама.

Я окидываю взглядом комнату:

– Черт, он забыл свои кости.

Беру бархатный мешочек, в котором он хранит свои игральные кости из опалита. Это ручная работа, Кью за них семьдесят долларов отдал. Получается десятка за одну косточку. Кью обожает свои дурацкие опалиты. Я хватаю мешочек и передаю его маме.

– Какой тяжелый, – говорит она.

Но когда мама открывает входную дверь, я слышу корейский. Корейский? Папа выходит в прихожую. Разговор становится громче, теперь он звучит очень официально. Я тоже встаю, чтобы посмотреть, что там происходит. На это уходит пара секунд – нога еще побаливает, но когда я выхожу в нашу заставленную обувью прихожую, то вижу их.

Это Сонги.

– Ого! – вырывается у меня при виде папы Джо.

Его свитер небрежно наброшен на плечи. Мистер Сонг выглядит как американец, который только что вернулся из‐за границы и рад тому, что дома все по‐прежнему чисто по‐американски. Мама Джо и ее младший брат Бен жмутся друг к другу возле нашего маленького ковбоя с жеребцом. А вот и Джо. На ней поло с надписью Cheese Barrel Grille. Где, черт возьми, она раздобыла этот артефакт?

Я принимаюсь громко смеяться, но едва я это делаю, мне тут же хочется заплакать. В глубине моей невыносимо сентиментальной души я верю в то, что Джо надела это поло исключительно для меня, чтобы сказать: «Я всегда буду любить тебя». И знаете что? Да насрать! Буду считать, что она надела поло именно поэтому. Все, я так решил. А зачем иначе ей было надевать эту футболку?

– Привет, – говорю я ей.

– Привет, – отвечает она.

Ее папа пальцем подает ее маме знак, и она тут же послушно презентует моей маме большой красивый пакет.