Франческо Пикколо - Минуты будничного несчастья

Я очень хорошо помню мысль, с которой проснулся на следующее утро после того, как сидел у нее на плечах. Не успев открыть глаза, я с ужасом подумал, что жизнь была намного лучше до того, как в ней появилась Федерика. Помню также, что тут же нашел эту мысль пустой, понимая, что во времена до Федерики я не вернусь.

Когда мне звонят из еженедельных или ежемесячных женских журналов с предложением написать статью, речь почти всегда идет о непонятной для меня теме. Совершенно непонятной. Я терпеливо прошу объяснить, какой статьи они от меня ждут. Они подробно объясняют мне это, и, слушая их, я заключаю, что им ясно, как и о чем я должен написать. Им ясно, а я все равно не понимаю.

Но, сам не зная почему, соглашаюсь. Говорю: «Хорошо», — и кладу трубку.

И оказываюсь на краю пропасти.

Слезы, которые я проливал годами, смотря телевизионные шоу «Странная любовь», «Карамба», «Какой сюрприз», «Тебе почта».

Когда, гадая на экране телевизора, в каком конверте больше денег, играющие отказываются от предложения более чем приличной суммы в надежде выиграть всё.

Самообслуживание на бензоколонке.

Обожаю людей с бутылкой ледяного пива в руке, которое они со знанием дела церемонно потягивают, сидя порой на бордюре тротуара. Я им искренне завидую, завидую их естественности и удовольствию, которое был бы рад испытать сам. Но мне этого, увы, не дано. У меня никогда не бывает желания купить бутылку пива и сесть на бордюр тротуара. И когда я все-таки решаюсь на это, когда покупаю бутылку ледяного пива и сажусь на асфальт, у меня получается это не так, как у других, — мне не хватает их естественности и сосредоточенности.

На этой неделе я подписал три воззвания в поддержку культуры (порой противоречивых), два призыва в защиту демократии и один против отсутствия демократии (что, по-моему, одно и то же, но меня заверили в обратном), один против свободы — нет, за свободу, один касающийся женщин, но я не понял, в каком смысле, пять о пяти разных избирательных законах, три петиции за освобождение не знаю кого не знаю откуда, одну против домашнего насилия и одну в защиту разведенных отцов.

Теперь моя совесть чиста настолько, что можно смотреться в нее, как в зеркало.

Опубликовав исторический роман, писатели упорно призывают читателей понять, что речь в нем идет о современной Италии. И я начинаю читать их сочинение, страница за страницей усиленно стараясь угадать, на кого и на что авторы намекают. И наступает минута, когда я нетерпеливо захлопываю книгу с криком возмущения: «Но если они хотели писать о современной Италии, что им мешало писать именно о современной Италии?» Потом я раскаиваюсь, виновато думая, что, если бы родился раньше, я бы говорил это и об «Обрученных» [7] «Обрученные» — первый в Италии исторический роман Алессандро Мандзони (1785–1873). .

Почему в англосаксонских странах все едят сникерсы, а у нас они, мягко говоря, не в почете?

Фильмы о подводных лодках.

В отсеках невообразимо тесно, не протолкнуться, подлодкам угрожают торпеды, члены экипажа выходят и спускаются внутрь исключительно через люк. Стоит нажать по ошибке не ту кнопку — а разных кнопок кругом тысячи, — и конец. В машинном отделении могут возникнуть проблемы, и только один предмет способен помочь в положении, чреватом катастрофой, — разводной ключ. В фильмах о подводных лодках все так или иначе вертится вокруг разводного ключа.

И фильмы, которые два часа кряду рассказывают тебе какую-то историю и кончаются не так, как ты ожидал.

Когда я сажусь на мотороллер, чтобы ехать в студию, мне хочется слушать по дороге музыку. Я вынимаю из кармана наушники. Провода спутаны настолько, что меня вот-вот задушат если не оба наушника, то, по крайней мере, один.

Приходится выбирать: распутывать провода или отказаться от музыки.

И каждый раз я отказываюсь от музыки.

«Слегка». Ответ, который я слышу, спрашивая: «Газированную или без газа?»

Давая интервью в девятнадцать лет, Миа Фэрроу сказала: «Я хочу сделать блестящую карьеру, выйти замуж за великого человека и прожить яркую жизнь. Нужно стремиться к лучшему: это единственное, что помогает преуспеть во всем».

В интервью, которое она дала в пятьдесят девять лет, Миа Фэрроу сказала: «Теперь я поняла: жить значит научиться переносить потери с самой благодушной покорностью и быть способными пользоваться всем, что предлагает жизнь».

В провинциальных городах всегда существует миф девушки. Время от времени миф меняется. В отрочестве моим мифом была Паола. Она была блондинкой с длинными гладкими волосами. При невысоком росте стройная и гибкая, как гимнастка. Но все это не имело значения: выбор пал на нее, она была девушкой-мифом и, значит, была прекрасна.