Марк Хелприн - Париж в настоящем времени

– Покажите ей мою дверь. И… Клод…

– Да?

– Вы ей что-нибудь обо мне сказали?

– Нет, с какой стати?

– Это хорошо, хотя то, что пришло мне в голову, к ней не имеет никакого отношения. Если кто-то еще придет ко мне, пожалуйста, ничего ему обо мне не рассказывайте.

– Ему? Кому это – «ему»?

– Да нет. Кому угодно, кто бы ни пришел.

– А что надо сказать им?

– Ничего. Поэтому я и прошу вас ничего не говорить. А после этого за каждого посетителя, которому вы ничего не сообщите, я дам вам двадцать евро. – Это было частью плана.

– Двадцатку? Вы уверены?

– Уверен. Идите, не заставляйте ее ждать… – он выглянул в окно, – под снегом.

Мокрый снег, подхваченный налетевшим с запада ветром, превратился в метель. Ветер приволок темные тучи, они мчались на восток над частоколом деревьев в парке, через запавшую прорезь Сены к натянутым, уродливым стенам Ла-Дефанс, а потом над Парижем, который привольно раскинулся в густом снегу, точь-в-точь Олимпия Эдуарда Мане на диване. Крупные хлопья летели наискось, почти параллельными линиями, то и дело закручиваясь вихрями, водили с ветром хороводы, взлетали, опадали, бросались из стороны в сторону, а иногда просто зависали в воздухе, будто конфетти на фотографии. Был уже вечер, почти стемнело, и время от времени снежный шквал до того ярился, что скрывал из виду сторожку.

Сквозь борьбу света и тьмы приближалась высокая и стройная женская фигура. Клод не соврал, женщина действительно несла за плечами громоздкий коричневый футляр. Между островами метели, подобно солнечному лучу, вспыхнули цвета – желтый, белый, золотой и чуть-чуть черного. А когда она подошла ближе, Жюль решил, что повредился в уме. Потому что эта юная девушка, идущая навстречу, показалась ему именно той, повстречавшейся ему в отеле в Беверли-Хиллз. Поначалу, поверив своим глазам, он думал, что это она.

Это была Элоди, в желтом шелковом платье с цветочным принтом, узор был если не в точности как на том платье из Калифорнии, то очень похож на него. Волосы Элоди, прежде прямые, теперь вились веселыми локонами. Жюль понятия не имел, что женщины вытворяют со своими волосами, – сам-то он каждый месяц стригся под машинку за десять евро – вот и все, разве что летом его прическа выгорала под солнцем и обретала несколько оттенков, но волосы Элоди сейчас были не песочно-золотые, как раньше, а насыщенного цвета оркестровой меди. Шелковое платье обнимало ее тело. Она была без пальто, но холод, похоже, ее не беспокоил. Шелк облегал ее живот, будто вторая кожа, и плотно обхватывал грудь. Элоди направилась прямо к нему, остановилась, замешкалась. Помимо того что она несла виолончель, у него не было никаких предположений, зачем она здесь, но само ее появление мгновенно изгнало прочь все его тревоги и заботы. Несколько секунд снег падал в полной тишине, убелив ее волосы, присыпав желтизну шелка на плечах. Легкий аромат духов прильнул к ней как отголосок торжества. Хотя она была изысканно одета, ее деловитая сосредоточенность усиливала ее красоту. Увидев его, она спросила:

– Собираетесь на пробежку?

– Собирался.

Внутри, когда за ними закрылась дверь, она уточнила:

– В снегу?

– В молодости, когда я был солдатом в горах северной Африки, мне ночи напролет приходилось проводить в снегу. К этому привыкаешь, и появляется повод для гордости. На вас нет пальто.

– Мне не холодно. А что за горы?

– Алжирские.

– Я думала, снега там не такие снежные.

– В основном исчезают под солнцем на следующий день.

– Я вас отвлекаю, – сказала она.

Виолончель так и висела у нее на плече, не касаясь пола.

– Ничего. На сегодня с меня уже хватит.

– Чего именно?

– Я бегаю пять километров и километр проплываю. Дважды в день.

– Зачем?

– Мне надо пройти очень важный медосмотр.

– Вы не сможете его пройти, если умрете.

– Они так всегда и говорят, но что они знают? Можете положить ее на пол.

Она внесла инструмент в огромную комнату с роялем, поставила футляр на пол и посмотрела вокруг, вгляделась в стеклянные двери, ведущие на террасу. Сторожка, расположение, огромный земельный участок, роскошное шато…

– Не знала, что вы миллиардер.

– Я и сам не знал, – ответил Жюль. – Потому что я не миллиардер. Вы слыхали об Анри Шимански?

Она помотала головой. Будь Элоди старше, она бы о нем знала. Как это прелестно и пугающе, подумал Жюль.

– Фармацевтические препараты, реактивные двигатели, отели, корабли… банки. Этот дом принадлежал ему, а теперь – его сыновьям. Я присматривал за домом и давал уроки его бразильским отпрыскам.