Стелла Прюдон - Дедейме

Эрке отвернулась к стенке: она стыдилась своего невежества. Молодожены не проронили больше ни слова, а когда в дверь постучались, Симон опомнился и вышел с измазанным кровью клочком белой ткани в руке.

– Маладээц! Красссавчик! – мужчины стали хлопать Симона по плечу и поздравлять. Откуда-то появились музыканты, и тихий двор заполнился танцующими лезгинку мужчинами. Они танцевали с трофеем и подбрасывали новоиспеченного мужа в воздух. Потом все уехали, и Эрке осталась одна. Она знала, что мужчины отправились к остальным гостям: танцевать с платком, который потом «выкупят» ее родственники как подтверждение того, что их дочь была чистой, когда пришла в новую семью.

Эрке и не подозревала, что одиночество станет ее спутником на все ближайшие годы. Она надеялась, что муж будет любить ее, а его скованность приписывала нежеланию выражать чувства на людях, необходимости соблюдения приличий. Но она и представить себе не могла, что так будет всегда. На следующий день после свадьбы муж уехал по делам в Махачкалу. Казалось, что жизнь раскололась на две части: до и после. Она вдруг стала замужней женщиной, хотя ничего в ней не изменилось. Она больше не могла оставаться ночевать в родительском доме, потому что родители неизменно отправляли ее домой со словами: «Твой дом там. Ну и что, что мужа нет. А если он вдруг внезапно вернется, а тебя нет дома, что он подумает?» Она ненавидела свой новый дом, эти предательски шуршащие обои, странные шумы за окном. Она включала свет во всех комнатах, чтобы не бояться, но по-прежнему вздрагивала от каждого шороха. Когда же Симон вернется? Может быть, он обиделся на нее за что-то?

Муж вернулся через две недели. Эрке очень обрадовалась и, не желая показывать, что боялась (она не маленькая!), стала расспрашивать его о делах.

– Успешно прошла поездка?

– Да, нормально все. Через неделю опять поеду.

– Как? – Эрке не смогла скрыть удивления и разочарования. – Как опять поедешь? А я? Я останусь одна?

– Ну да. Я же тебе не нянька, чтобы тебя развлекать. Если скучно, иди к родителям, а я должен работать.

Вскоре Эрке узнала, что муж жил с другой женщиной. Однажды она взяла пиджак мужа, чтобы почистить, и, словно в плохом романе, увидела во внутреннем кармане пиджака письмо, подписанное «твоя Н.». Оно было адресовано ее мужу! Когда она показала письмо Симону, он толкнул ее, отобрал письмо и велел не «совать нос не в свои дела». Эрке поделилась своей бедой с матерью, самым близким ей человеком, но та отослала ее обратно со словами: «Стерпится – слюбится. Все мужчины ходят налево».

Эрке поняла, что ей придется смириться с одиночеством, и даже начала находить в этом плюсы. Она все реже ходила к родителям и все чаще оставалась дома одна. Иногда ее навещали сестры. Когда через год после свадьбы Эрке так и не забеременела, Ханна заволновалась: может быть, дочь стоит повести к врачу?

– Нет, мама, – ответила Эрке, – все хорошо.

– Что – хорошо? – не понимала Ханна. – Уже год живете, а ты не беременна еще.

– Мы не живем… – Эрке запнулась. Она не хотела огорчать мать, но не видела другого выхода. – Мы еще ни разу не были вместе.

– Что? Как это? Почему? – Ханна не могла скрыть удивления.

– Симон редко бывает дома, а когда приезжает, всегда уставший и ложится в другой комнате.

Ханна неодобрительно покачала головой: «Ну и дела».

Эрке поняла по решительному тону матери, что она этого так не оставит. И действительно, Ханна сразу же позвонила своей тетке и попросила повлиять на сына. Когда через неделю Симон вернулся, он первым делом отругал Эрке:

– Зачем ты без умолку болтаешь о том, какой я плохой муж?

– Я не болтала! – пыталась защититься Эрке. – Мать спрашивала, почему у нас до сих пор нет ребенка. Я ей сказала правду.

– Нечего посторонних в наши дела впутывать!

– Я не впутываю. Мама – не посторонний.

– Ну тогда иди и живи со своей матерью!

Эрке молча ушла в спальню и стала собирать вещи. Через несколько минут в комнату вошел Симон и потребовал перестать заниматься ерундой, раздеться и лечь в кровать. Через девять месяцев у Эрке и Симона родилась дочь, которую назвали в честь матери Симона – Миной.

Но даже рождение дочери не могло спасти брак.

Когда Эрке вернулась с носками и с отглаженной рубашкой, стол был уже накрыт, а Гарик одной рукой переключал каналы на пульте, а в другой держал кусок хлеба и, обмакивая его в масло, ел яичницу прямо со сковороды.