Стелла Прюдон - Дедейме

Эрке пересекла прихожую и прошла по коридору. В маленьком закутке под лестницей, между кухней и туалетом, стояла кровать матери – прямо у входа в большой зал, где проводились зимние праздники.

– Дорогие женщины! – поднимал бокал сидящий во главе длинного прямоугольного стола Натан. – Вам огромный спасибо, что вы поздравили нас, мужчин, в честь наш праздник Красной армии и морского флота. Накануне будет ваша праздник. Мы в тройном размере вас поздравим. Сегодняшний вечер вы огромный дело сделали для нас. Поздравили нас, веселите нас. Вот большая Галя, маленькая Галя, Рая, Зоя, Эрке. Танцуют, нас приглашают на танцы. Это прелесть… это сверхпрелесть!

– Небывалая, – вставил слово Борис.

– Небывалая прелесть, – подтвердил Натан. – Спасибо вам!

– Папа этим тостом сказал, что то, что стол накрыли женщины – это прекрасно. Но папа говорит, что мы на Восьмое марта сами будем стоять у плиты, сами будем готовить обеды и сами будем накрывать столы! – добавил Борис.

– И сами будем кушать, – вставил слово Гарик.

– Наши внуки, дети! Дай бог им здоровья, чтобы мы видели их определены, или, как по-русски, я не могу сказать. Чтобы мы их определили, чтобы они жили, здравствовали, по стопам – как мы вели себя, так чтобы и они по стопам нашим вели себя. У нас в семье курящих нет, пьющих нет, любящих… Любить – это надо, без любви нельзя жить. Правильно я говорю? – Натан посмотрел на присутствующих. Все закивали: «Да, правильно!» – Вот. А в остальном плохой поведений у моей семьи, у моей породы нет. У меня пятьдесят-шестьдесят человек в семье и все они хороший семьянины, мои дети. Дай бог, чтобы они шли по такой традиций, по такой путь и жили-здравствовали.

Едва Натан произнес эти слова, как комнату наполнила музыка. Кто-то включил магнитофон, и дети хором запели:

Эрке на цыпочках пересекла зал и подошла к комнате Шекер, которая примыкала к нему с другой стороны. Дверь была приоткрыта, но не было слышно никакого движения. Очевидно, Шекер еще спит. Эрке заглянула в щелку: Шекер лежала на кровати с открытыми глазами и смотрела в потолок, по ее щекам текли слезы. Когда Эрке открыла дверь, девочка вздрогнула.

– Ну что, соня, спишь еще? – Эрке села на краешек кровати. – Мама не хотела, чтобы ты знала, но это она попросила меня с тобой поговорить. Ты не представляешь себе, как она за тебя переживает! Пришла утром рано, всю ночь не спала, на ней лица нет. Круги черные под глазами. А ты знаешь, что ей нельзя нервничать?

– Да… – прошептала Шекер.

– Тогда почему расстраиваешь? Если ты не любишь нашу маму, то это не значит, что ты можешь ее обижать. Я! Я, – Эрке энергично ударила кулаком в грудь, – я ее люблю и не хочу, чтобы ты доводила ее до инфаркта! У нас мама одна, а не две и не три. Родителей надо любить и почитать. Нельзя расстраивать мать. Она у нас одна. Мать – самое дорогое, что у нас есть. Если ее не будет, тебе будет легче? Ты же знаешь, что у нее уже был микроинсульт, ты хочешь, чтобы был еще один?

Шекер замотала головой. Она никак не ожидала услышать таких слов от Эрке, единственного человека, которому доверяла. Эрке хоть и приходилась ей тетей, но разница в возрасте между ними составляла всего семь лет, и Шекер было легче относиться к ней как к сестре, чем как к тете, в отличие от старших теток – Раи и Зои. Но на этот раз Эрке говорила с ней как с чужой. Шекер затряслась от рыданий.

– Ты думаешь, я не замечаю, а я все замечаю. И мама замечает. Мама все замечает! Еще до того, как ты скажешь слово, мы уже знаем, что ты скажешь. – Эрке сделала паузу. Из глаз Шекер ручьем текли слезы. – Ну все, все. Перестань плакать, вытри лицо.

Шекер потерла лицо рукавом ночной рубашки, но ее тело продолжало трястись.

– Ну все, все, не плачь. Никто же не умер? Что за трагедия? Что с тобой случилось? Что с тобой происходит?

– Я… хочу… к маме… – тихо, еле слышно, сказала Шекер. Было видно, что ей трудно достались эти слова.

– К маме? – переспросила Эрке. – Мама во дворе, вставай и иди к маме, что за проблема?

– Нет, – прошептала Шекер слабым голосом. – Я хочу… к… маме.

Эрке сжала губы и побледнела. Ее лицо стало непроницаемым.

– Ах, вот оно что… – Эрке встала и подошла к окну. – Я от тебя такого не ожидала. Что угодно ожидала, но такого – никогда. – Сделав паузу, она продолжила: – Это Зинка тебя подговорила, да? Это Зинка тебя настроила против мамы? Или это Рая? Кто тебя настроил против мамы, говори!