Хэрриет Эванс - Дикие цветы

В очередное проходящее без пользы утро, сидя в кафе, Бен наблюдал, как под порывами резкого ветра стучится о стекло подвешенная за окном корзина. Он увидел, как мимо пронеслась закутанная в плащ женщина, обутая в красные туфли, с развевающимися за спиной волнистыми волосами цвета жженого сахара.

Не смотри он тогда в окно, увидел бы он ее снова? Столкнулись бы ли они где-то в другом месте? Если верить в судьбу, то ответ определенно «да», но Бен тем не менее сомневался. Став старше, он попытается написать об этом, написать о ней, и так и не сможет в полной мере уловить ее образ. Она всегда оставалась для него недостижимой, и всю последующую жизнь ему казалось чудом, что он увидел ее в тот день.

— Мадс! — Он оттолкнул столик, опрокинув белую чашку из китайского фарфора вместе с блюдцем, и бросился к двери. — Эй, Мадс!

Он преследовал ее по головокружительно закрученному переулку, проходящему через самое сердце Клифтона, мимо скрытых аллей и высоких фасадов, покрытых белой штукатуркой и окруженных черными оградами. Она периодически исчезала из его поля зрения, темно-синий плащ колыхался вокруг нее, словно колокол, ее туфли сверкали красным далеко впереди среди зелени аллей. Он не переставал звать ее, но она так и не повернулась; очевидно, не хотела его больше видеть. Он даже начал сочинять письмо Корд:

Черт тебя возьми, Корди. Мадс даже не захотела со мной поздороваться. Ты что, возомнила себя Господом Богом? Какое тебе дело до того, что мы с ней несколько раз целовались? Мы не делали ничего плохого, но ты все равно ее прогнала, словно преступницу. Она ведь даже мухи не обидела.

— Мадс! — выкрикнул он в последний раз.

И это случилось. Она остановилась на краю дороги, сняла наушники, аккуратно обмотала провод вокруг красного, как и ее туфли, кассетного плеера, повернулась и посмотрела на него, сидевшего на тротуаре. Серебристые волосы, о которых он мечтал, словно порхали вокруг ее маленького нахмуренного лица. Она оглядывалась, пытаясь понять, кто же ее окликнул, и наконец увидела Бена.

— Ой! — вскрикнула она и вскинула руки, отчего ее плащ покрылся мелкой рябью. — Бен? О боже мой, Бен, это действительно ты!

Он беспомощно смотрел, как она бежит к нему по крутому подъему, смотрел в ее сине-голубые глаза, напоминающие расплавленное серебро или море в бухте после шторма, на ее залитые румянцем щеки, маленькие руки с обкусанными ногтями, крошечными искусными пальцами, которыми она могла осторожно поднять жука за лапку или снять со щеки ресницу. Он не знал, что сказать. Сейчас он ощущал только пульсирующую боль в обрубках пальцев, а нахлынувшие на него чувства буквально парализовали его.

Жизнь научила его быть прагматичным, но он не переставал думать о Мадс все полтора года, прошедшие с их расставания. Теперь же она стояла прямо перед ним, и он не мог вымолвить ни слова.

— Что слушаешь, Мадди? — спросил он, когда она перешла на его сторону дороги, кивнув на красный плеер.

— Кейт Буш, — сказала она, пытаясь отдышаться.

— « Никогда навсегда »? — спросил он.

— « Удар внутри ». Подарила себе кассету на день рождения. Я забыла, насколько это удивительный альбом. Особенно «Мужчина с детскими глазами».

— Я перестал ее слушать и очень скучаю по ней.

— О, Бен, неужели? Это правда? Я просто помешана на ней сейчас. Думаю, она настоящий гений.

Он кивнул.

— Я тоже так думаю. Но «Никогда навсегда» лучше, чем «Удар внутри».

— Ничего подобного, — сказала она с улыбкой, и он улыбнулся в ответ. Они стояли друг перед другом совсем взрослые, хотя не виделись не так уж и много времени. — Бен, ты знал, что она записывает новый альбом? Так сказали по радио на прошлой неделе… — Она замолчала, опершись на стоявшую поблизости ограду, и посмотрела на него. — Хватит об этом. Почему ты в Бристоле? Ты же здесь не живешь.

— Учусь в университете, «Театр и кинематография».

— Серьезно? Я тоже. «Инженерный дизайн».

— Но ты же из Бристоля!

— Ну что я могу ответить. — Она пожала плечами. — Я домосед. Немного страшно ехать куда-то, и к тому же я могу жить в старой квартире тети Джулс.

— А как же твой папа?

Она покачала головой.

— Он умер. Ты этого не знал?

— О нет. Не знал. Мои… мои соболезнования.

Мои соболезнования? Он моргнул. Ему хотелось быть взрослым мужчиной, который может выходить из сложных ситуаций вроде этой. Он потер обрубки пальцев.

— Мне, э-мм… Мне правда очень жаль. Что произошло?