Андрей Воронин - Убийца не придет на похороны

— Я согласен, подожду, — ответил Рычагов, — но не больше недели.

— С деньгами я тебе сейчас человечка пришлю.

— Я не о деньгах, а о Винте. Неделя — не больше.

— Управимся, — ответил Чекан, обрадованный тем, что с Винтом все в порядке и тот не отдал концы на операционном столе.

Это было хорошей приметой. Терять своих людей Чекан не любил.

Винт проснулся на рассвете, проснулся от нестерпимой боли во всем теле. Но больше всего ему досаждала простреленная нога. Боль была острая, невыносимая. Действие морфия, который ему вкололи накануне, уже кончилось, и он чувствовал себя прескверно. В доме царила полная тишина.

— Эй, эй, кто-нибудь! — прохрипел, продирая горло Винт. — Да подойдите же ко мне, что я, подыхать здесь должен? Не могу я терпеть, болит, болит нога! — со стонами, извергая проклятия и ругательства неизвестно на чью голову, стенал Винт. — Да где же вы, черт бы вас всех подрал?

Рядом с ним стоял штатив для капельницы, трубка, как змея, обвила стойку, в бутылке было уже пусто.

— У, суки позорные, бросили меня здесь!

А за окном медленно поднималось солнце. Его золотистые лучи продирались сквозь сетку черных от дождя ветвей, пятна золотистого света ложились на белые ровные стены.

— Черт бы вас всех побрал, где вы, козлы долбаные?! — крикнул Винт.

А дверь в палату, где он лежал, была плотно притворена.

«Что же делать?» — размышлял бандит.

Для своих тридцати четырех лет Винт выглядел неважно. Пристрастие к наркотикам давало о себе знать.

— Эй, вы! — крикнул еще раз Винт, стараясь в свой голос вложить и угрозу, и просьбу одновременно. Но на его крик никто не появлялся.

«Сколько же это будет продолжаться? — Винт попробовал перевернуться в кровати, но заскрежетал зубами от боли. — У, мерзавцы, суки! Суки долбаные, чтобы на вас всех, чтобы вы все сифилисом заболели! Где эта корова, где этот лепила долбаный? Ну, ну, скорее, ко мне!»

Дом был построен основательно, стены толстые, дверь в палату дубовая, двухстворчатая, так что кричи не кричи, никто тебя и не услышит.

«А где этот Муму, мудак долбаный? Почему он не идет?»

И только сейчас до Винта дошло, что возможно, в доме кроме глухонемого никого нет. А уж если он глухонемой, то наверняка не услышит, хоть гранату взрывай. Но по идее, такого быть не могло, не оставят же его, Винта, уважаемого бандита, вот так, помирать в одиночестве, корчиться от нестерпимой боли, скрежетать зубами, грызть губы и давиться соленой кровью?

«Нет, кто-то должен быть в доме».

И тогда Винт правой рукой ударил по штативу капельницы. Тот качнулся, но не упал, удар был не сильный. Винт немного подтянулся, схватил капельницу, за холодный никелированный штатив, и толкнул от себя изо всей силы. С грохотом разбилась бутылка, зазвенел металл о пол, выстланный кафельной плиткой. Звук был довольно-таки сильный.

Послышались шаги и недовольное бурчание. Дверь распахнулась, на пороге палаты в халате стоял Геннадий Федорович Рычагов. Его лицо было заспанным, а седоватые волосы взлохмачены.

— Чего орешь? — строго спросил доктор.

— Нога болит, нога! Бросили меня все.

— Никто тебя не бросал, не ори, как резаный, сейчас вколю морфий и все пройдет.

— Морфий, морфий… Больше вколи, больше, доктор! Полегчает.

— Я знаю сколько тебе вколоть.

— Ну, быстрее, быстрее, я не могу уже терпеть!

— Да погоди ты, — Рычагов тыльной стороной ладони протер глаза, огляделся по сторонам. Столик с инструментами, с перевязочным материалом стоял в углу. Это был обычный журнальный столик.

Рычагов подвинул белый табурет к кровати раненого Винта и улыбнулся:

— Сейчас тебя отпустит. Морфий, вообще-то, штука дорогая и не такая безобидная, как тебе кажется.

— А мне и не кажется.

— Да, ты и так исколотый, у тебя все вены в дырках. Давно колешься?

— Это мое дело, — заявил Винт.

— Конечно твое, но если хочешь поправиться и поскорее встать на ноги, с этим делом тебе придется подождать.

— Что, я по-вашему, с иглы обязан соскочить? Это не так просто.

— Конечно должен, хотя я знаю, что это не легко сделать.

— А мне плевать, знаете вы все, не знаете, Винт будет жить так, как ему нравится.

— То же я могу сказать и о методах лечения.

Послышались тихие шаги и в двери возникла фигура бородатого Муму. Он был в спортивной футболке, в старых кроссовках доктора.

— А, и ты проснулся? — Геннадий Федорович посмотрел на Сергея Дорогина.

Тот кивнул, словно бы услышал, что говорил доктор.