Андрей Воронин - Убийца не придет на похороны

Хоть и болели раны, Винту от этих мыслей стало легче, словно бы он принял обезболивающий препарат. Правда, время от времени у него возникало беспокойство, так как ни телефона, ни оружия у него при себе не имелось. Да и вообще, ситуация, в которой он оказался, была довольно странной. Как правило, с ранеными Чекан всегда оставлял кого-нибудь из своих для охраны, на этот же раз его словно бы бросили.

«Наверное, у них дела, наверное, они с азерами разбираются, и каждый ствол на счету».

С этими мыслями Винт и уснул, вернее, забылся, провалясь в тяжелое небытие. Он то падал в какие-то пропасти, то отстреливался, то видел колючую проволоку и зябко ежился, не понимая, по какую сторону от нее он находится. Время от времени он бредил, произнося клички, угрозы и вспоминал свое детство. Ведь всегда, когда человеку плохо, он вспоминает детство, словно это такой краеугольный надежный, камень, на который всегда может опереться и он удержит тебя, не дав упасть при любых потрясениях.

Пока Рычагов и Тамара оперировали раненого Винта, Чекан времени зря не терял. Он приехал со своими людьми в Балашиху, где у него, по большому счету, все было схвачено, и опасаться было нечего. Недалеко от железной дороги стоял дом, крытый гофрированным металлом, большой, но при всем при том неприметный, без архитектурных излишеств.

Рядом с домом, в густом кустарнике, находилось бомбоубежище, построенное сразу после войны. Оно давным-давно служило для других целей. В нем уже несколько раз менялись хозяева. Сейчас это бомбоубежище, приспособленное под склады и мастерские, принадлежало по бумагам на правах долгосрочной аренды одному балашихинскому пенсионеру. Но на самом деле хозяином его являлся Чекан. Здесь, когда было нужно, он собирал своих людей, здесь же иногда велись очень важные переговоры. Из бомбоубежища имелось несколько выходов. Один вел в подвалы дома, второй, шахтный, выходил в соседнем дворе. Все были уверены, что выходы давным-давно завалены, но Чекан и его люди привели все в порядок. Расчистили лазы, откачали воду, и в случае чего из этого бомбоубежища можно было легко выбраться.

Достать кого-либо отсюда, даже вооружившись автогеном, было практически невозможно. Огромная железная дверь с ригельными замками надежно закрывала вход. Все замки работали, как работали и системы принудительной вентиляции.

Избитого, полуживого азербайджанца стащили вниз по ступеням, бросили на бетонный пол в большом помещении с низким потолком и серыми бетонными стенами, на которых виднелись следы деревянной опалубки. Две длинные лавки, такие, как ставят в гимнастических залах, стояли у стен. Больше мебели в этом помещении не было. Три лампочки в проволочных колпаках примостились под низким плохо побеленным потолком.

Азербайджанец зашевелился. Чекан уселся на лавку, а трое его людей стали рядом с распростертым на холодном полу мужчиной.

— Наручники с него не снимайте, — сказал Чекан. — Митяй, принеси какой-нибудь стул, желательно со спинкой. Мы сейчас азера прикуем к стулу.

Распоряжение Чекана было тут же выполнено, чужака подняли за плечи, подсунули под него старый стул со спинкой и крепко привязали к сиденью.

— Ну, давай поговорим, — сказал Чекан, пристально, исподлобья глядя на пленника.

— Я ничего не знаю.

— А я разве говорил, что ты что-то знаешь? Я тебе предложил побеседовать, мирно.

— Я ничего не знаю, — с еле уловимым кавказским акцентом проговорил мужчина.

Это был довольно крепкий черноволосый парень с двухдневной щетиной на щеках.

— Меня интересует один вопрос и я хочу получить на него ответ. То, что мы тебя можем убить, ты, надеюсь, понимаешь.

Азербайджанец кивнул:

— Понимаю, — пробормотал он.

— Так вот, чтобы тебя не убили, лучше скажи сразу, где Рафик?

— Какой Рафик? — лицо азербайджанца стало бледным. — Он прекрасно понимал, что если сдаст Рафика, может, эти бандиты его и отпустят. Но Мамедов тогда сдерет с него кожу, ведь Рафик был безжалостен и предательства не прощал никогда и никому. — Не знаю.

— А если подумать?

— Не знаю.

— Может, ты по-русски говорить не умеешь? Одну фразу выучил и долдонишь ее.

— Я ничего не знаю про Рафика.

— Поверить ему? — Чекан повернул голову, глянул на Митяя.

— Что с ним церемониться, кончать его надо! Понаехало сюда лаврушников, проходу от них нет, все под себя гребут. С чеченцами только-только разобрались, тут азеры набежали.

— Ты слышишь, что говорит мой друг? Он тебя не любит. Да и мне ты не очень нравишься. Где Рафик?