Андрей Воронин - Убийца не придет на похороны

— Ну, как? — спросил Рычагов. — Ты наблюдала за ним?

— Да, наблюдала, — сказала женщина, — он остался безучастным.

— А помнишь, что ты мне про него говорила, будто он чувствует твое присутствие?

— Да, помню. — Тамара немного покраснела.

— Никогда не смущайся при мне.

— Пригласим его к столу? — спросила женщина.

— Давай попробуем.

Тамара подошла к Дорогину, взяла его за руку, жестом указала направление.

— Пойдем, поужинаем. Ничего, если и я буду называть тебя Муму?

В ответ Дорогин улыбнулся.

— Вот видишь, он согласен.

Из гостиной все трое перешли в столовую, откуда было ближе до палаты. Тамара быстро, словно была здесь хозяйкой и знала где что лежит, принялась собирать на стол. Мясо, колбаса, овощи, фрукты.

Рычагов следил за действиями своей ассистентки и любовался. Больно ловко у нее все получалось.

Дорогин уселся по левую руку от хозяина дома. Тамара положила перед ним вилку, нож. Сергей налил вина Тамаре, себе и до половины наполнил третий бокал, который сам же и подвинул к Рычагову.

— Ты смотри, — произнесла Тамара, — а из него неплохой официант получится, и приборами знает как пользоваться. А вы говорите — потеря памяти!

— А, это динамическая привычка, — пояснил Рычагов.

— Я имела в виду, что он культурный человек.

— Да, культурный, — ухмыльнулся Рычагов, — матом не ругается.

— Это точно, — засмеялась Тамара.

— А я вот…

— Знаю, знаю, Геннадий Федорович. Иногда даже я краснею, правда, под маской этого не видно.

— Ты уж прости, не могу удержаться. Когда что-то не получается, как тут не вспомнить мать или дьявола!

— И что, это помогает? — спросила Тамара.

— Как видишь, помогает. Пациенты выживают, раны не гноятся. Наверное, эти слова дезинфицируют, — засмеялся Рычагов, чокаясь с Тамарой и Дорогиным.

Муму поднял свой бокал сначала по направлению к Тамаре, потом к Рычагову, словно бы показывая, что пьет за их здоровье.

— За твое тоже, — подмигнула Тамара.

— Он, кстати, и дрова колет будь здоров! — радостно сообщил Тамаре Рычагов. — В общем, человек он незаменимый.

— Ну, и слава богу. Я рада, что он здесь, что его не забрала милиция и не увезла в тюрьму или в сумасшедший дом. Черт его знает, что он там натворил.

— Только он и знает, — Рычагов пожал плечами.

А Дорогин, вооружись вилкой и ножом, аккуратно резал ветчину на тарелке.

— Кстати, — минут через пятнадцать Рычагов тронул за плечо Дорогина и жестом указал по направлению к лестнице и двери, ведущей в палату.

Дорогин кивнул.

— Что, он и это понимает?

— Как видишь, понимает.

Дорогин поднялся и быстро направился в палату. Его не было минут пятнадцать.

— Что-то там не так, — сказал Рычагов, вставая из-за стола, — пойдем, Тамара, глянем.

Они вдвоем направились в палату. Дорогин, вооружившись тряпкой, вытирал блевотину. Выражение лица прооперированного бандита было теперь совсем иным, чем сразу после наркоза. Его губы кривились, он ворчал, ругался матом, жалобно стонал.

— Вот видишь, Тамара, никто ему не объяснял, что надо делать, он сам сообразил.

Рычагов подошел к Дорогину, положил руку на плечо.

— Молодец, Муму, что я еще могу сказать?

Винт покосился на Рычагова и Тамару. Рычагова он видел не первый раз, и только сейчас до него дошло где он находится. На его лице появилось новое выражение, заискивающее и благодарное.

— Начальник, все в порядке? Ты меня зашил?

— Не ты, а вы, — поправила Тамара, — во всяком случае, ничего лишнего он тебе не отрезал.

— И то слава богу, — сказал бандит. — А сколько у меня было дырок?

— Сейчас про это не думай. Тамара сделает тебе укол, ты будешь спать. А потом мы тебя перевяжем.

С уборкой было покончено, Муму покинул палату, вымыл руки, уселся за стол и стал преспокойно поглощать пищу. Он ел с аппетитом и сам этому радовался.

«Значит, организм идет на поправку, значит, восстанавливает силы. Думаю, недели через две я буду в боевом строю».

— Ну вот, он уснул, — сказала Тамара, возвращаясь к столу. Она сказала это так, словно бы Муму мог ее слышать.

Дорогин в ответ согласно закивал головой.

— Так ты слышишь меня? Ты понял, о чем я говорила?

Муму кивнул и наполнил ее бокал.

— Ни черта ты не понял, — улыбнулась женщина.

Муму поскреб свою густую каштановую бороду и улыбнулся. Появился Рычагов.

— Хорошо вам теперь, Геннадий Федорович, будет.

— Почему ты так решила?

— Хоть живая душа будет в доме.

— Ты имеешь в виду его? — Рычагов покосился на жующего Муму.