Андрей Воронин - Убийца не придет на похороны

— Сейчас я с тобой разберусь, орать не будешь. Поднял меня, я бы еще час спал, — обратился врач к Винту.

— Ой, ой, ой, — выдавливал из себя стоны Винт.

— Ну, хватит, хватит, надоел уже, как будто тебя без наркоза по живому режут.

— Ой, ой, режут, режут! Меня всего ломает, скорее коли, доктор!

— Сейчас, — Рычагов наполнил шприц, уселся рядом с Винтом и сделал укол.

Винт был мрачен, бледен, его лицо кривилось, желваки судорожно ходили под кожей.

— Сейчас отпустит, не переживай.

— А через час опять заболит.

— Конечно, заболит, будет болеть до тех пор, пока не поправишься.

— Ой, не могу терпеть!

Врач сидел минут пять, на всякий случай проверил пульс, удовлетворенно хмыкнул.

— Хоть ты и к наркотикам имеешь пристрастие, но сердце у тебя бьется, как положено.

От укола морфия боль постепенно начала уходить, и на лице Винта вместо угрюмого выражения появилась блаженная улыбка.

— Ну, вот видишь, — сказал Рычагов, — все в порядке.

Он вышел из палаты.

— Дверь, доктор, дверь не закрывай. Опять станет плохо, что тогда делать?

Геннадий Федорович жестом показал Дорогину, что тот должен сделать в палате. Сергей сходил на кухню, вернулся с веником и совком. Он быстро убрал осколки от разбитой бутылки, поставил к стене штатив с капельницей.

— Подушку поправь, — обратился к Муму Винт.

Но тот продолжал заниматься своим делом. Подошел к окну, приоткрыл форточку и жадно втянул свежий, пахнущий мокрой листвой осенний воздух.

— Закрой форточку! — крикнул Винт.

Дорогин стоял абсолютно спокойно и невозмутимо.

— Закрой форточку, — сказал врач, затем подошел и сам закрыл форточку. — Черт побери, — сказал Рычагов, — я и сам иногда забываю, что он глухонемой, что он ничего не слышит.

С совком и веником Муму покинул комнату. Доктор тоже ушел из палаты, оставив Винта одного. Уходя, он бросил:

— Три часа продержись, затем Муму тебе сделает укол.

— Что, Муму — укол? Да он меня запорет шприцем!

— Не бойся, не запорет.

— И еще, — уже с улыбкой на покусанных губах заговорил Винт, — курить хочется, доктор. Слышишь, курить хочется.

— Это не проблема, — ответил Рычагов. — Сейчас Муму принесет тебе сигареты, пепельницу и зажигалку.

— Я курю хорошие сигареты.

— Ну, знаешь ли, какие есть. Насчет сигарет с твоим начальством я не договаривался. Вот покормить — это пожалуйста, а насчет курева, ты меня извини, какие есть, такие и будешь курить.

Рычагов пришел на кухню, где в чайнике кипела вода и, подойдя к Дорогину, шепнул ему на ухо:

— Занеси этому уроду сигареты, пепельницу и зажигалку, пусть курит. Но иногда поглядывай, а то сгорит еще. Если сам сгорит — куда ни шло, жалко будет, если дом спалит.

— Лучше бы он сгорел, — ответил Дорогин.

— Ну, уж… — хирург задумался, — может, в твоих словах и есть логика, но мы тогда остались бы без денег. А без денег в наше время ни туда, ни сюда.

— Да, я это знаю, — прошептал Дорогин.

— Кстати, напомни, как тебя зовут? — тихо спросил Рычагов.

— Сергей Дорогин, — ответил мужчина, они при этом даже не обменялись рукопожатиями.

— Так вот, Сергей, делай то, что я тебе говорю, и никакой самодеятельности. Сейчас восемь. Я уеду в больницу, а через три часа ты этому уроду уколи морфий. Там лежат две ампулы на столике и шприцы.

— А что ему еще сделать?

— Остальное сделает Тамара. Поможешь ей перевязать ему ногу?

— Помогу, — сказал Сергей.

— Крови ты, по-моему, не боишься?

— Абсолютно, особенно если кровь чужая.

— Вот и договорились. Сейчас занеси ему курево и давай позавтракаем. Вообще-то, хорошо, что он поднял шум, начал орать.

— Да я слышал, как он орал.

— А чего же ты не зашел? А, хотя да… — доктор улыбнулся. — Я приму душ, а ты здесь похозяйничай. Где тут что ты, надеюсь, уже знаешь. Не стесняйся, будь как дома.

С распечатанной пачкой сигарет, с зажигалкой и пепельницей Дорогин вошел в палату. Показал пачку, тронул задремавшего Винта за плечо.

Тот испуганно дернулся, затряс головой и замахал руками.

— Что? А? Какой на хрен… Нет, нет, не я… Отвали, зарежу, урод! Урод, отвали, я сказал! Ты у меня попомнишь, с тебя шкуру сдеру, козел долбаный, баланда кислая… Сдеру, сдеру, пидар, уродина… Отвали от меня, отвали…

Дорогин понял, что все эти слова относятся не к нему, а к кошмарным видениям, вставшим перед глазами раненого Винта. Он еще раз тряхнул бандита за плечо. На этот раз Винт пришел в себя, сообразил, где находится.

— А, Муму, — с ехидной улыбкой прошептал он, — курево принес? Это хорошо, дай сигарету, прикури мне ее. Только не обслюнявь.