Денис Коваленко - Хавчик фореве...

Я не заметил, как прошел Александровский сад и вышел к Большому Каменному мосту.

— Пора и мне уезжать из этого Барби-сити, — вторя своим мыслям, произнес я, глядя на грязно-синюю рябь Москва-реки. — Но как? На что? — размышлял я вслух. — Вариантов нет, — почему-то усмехнулся я, — только Влад.

Дойдя до ближайшего телефона-автомата, я набрал номер его мобильного.

— Привет, — ответил он, узнав мой голос. — Встретиться? Хорошо, я как раз в городе. Давай через час на «Киевской»-кольцевой, в центре зала. Все, до встречи.

Влад встретил меня более чем радушно, точно сто лет не виделись: обнял, крепко руку пожал.

— Полчасика есть у меня — через полчаса электричка. Ну, пойдем, расскажешь, как она, твоя жизнь, — закончил он, улыбаясь.

Мы вышли из метро к вокзалу.

— Дерьмо моя жизнь, Влад, — сказал я.

Мне вдруг стало неприятно завидно при виде довольного выражения на его смуглом улыбающемся лице. Нет, никакой ненависти я не испытывал, напротив, я был рад видеть Влада. Только тоскливо мне стало от его добродушия.

— Пива? — спросил он, озорно поглядывая на меня.

— И футбол, — произнес я серьезно. Он вопросительно улыбнулся. — Да это я так; конечно пива, — согласился я.

Мы стояли возле киоска, я пил пиво, он — колу. Выпив бутылку, я попросил вторую, мне уже не хотелось уезжать из Москвы, я смотрел на Влада, и мне все сильнее хотелось остаться здесь, жить где-нибудь на даче, как вот он, ездить в город гулять, пить пиво и ничего не делать. Хавчик форе-ве — вот чего мне сейчас хотелось. И ни о чем не думать.

— Даже не знаю, чем тебе помочь, — ответил Влад, когда я попросился к нему на дачу. — Все-таки я работаю там, работаю не один — с напарником. Знаешь что, я дам тебе денег на билет… Тебе лучше сейчас домой уехать на время.

— Да, ты прав, — вдруг резко осунувшись, согласился я, — лучше уехать домой. Мне здесь порядком надоело. Только домой я не поеду, незачем, — с болью в голосе продолжал я. — Лучше в Яузу. Слишком часто мне о ней говорили. Я сломался, Влад. — Сказав это, я повернулся и направился в метро. Это был не трюк. Вдруг накатило что-то; я решил утопиться — без дураков. По-настоящему решил.

— Постой, — Влад догнал меня, — пойдем куда-нибудь посидим, в кафе, расскажешь все. Пошли. — Он крепко держал меня за плечо.

— Нет, — усмехнулся я, — только не в кафе. Тогда уж лучше в какой-нибудь дворик.

— Ну хорошо, пойдем во дворик.

Мы устроились на лавочке в ближайшем дворе.

— Я сломался, Влад, — произнес я, — мне страшно жить. Последнее время меня сильно бьют. Все как-то сразу навалилось. Я все потерял. И, главное, очень сильно бьют. Мне страшно. Я не вижу смысла жить дальше. Я не готов жить в этом обществе. Я слабый, но не хочу мириться с этой слабостью. Я читаю умные книги, но сам я не умен. У меня твердое чувство, что я все время кого-то играю, под кого-то подстраиваюсь. Даже подстраиваюсь под самого себя, под свою слабость. Меня унижают, я должен бороться с этим, но я только убеждаю себя, что так и должно быть, и получаю удовольствие от этого унижения. Мне проще получить удовольствие от унижения, чем противиться этому унижению. Я чувствую, что могу запросто предать человека, подставить его. Вот ты мне нужен сейчас, я нашел тебя, исповедуюсь вот… Я слабый, и сейчас ты мне необходим, но стань я сильным, я легко забуду о тебе. И так не только с тобой. Получается, что я пользуюсь людьми. Но пользуюсь бестолково — все равно что из целого дерева сделать коробок спичек. Люди видят эту бестолковость и по праву считают меня если не подлецом, то глупцом — точно. А я злюсь на них, ненавижу их, прикидываюсь жутко обиженным и, чтобы не сожрать самого себя своей же рефлексией, научился получать от этого унижения удовольствие. Даже сейчас. Плачусь тебе и получаю от этого удовольствие. Причем искренне поливаю себя грязью, признаюсь в самом потаенном и думаю, что ты должен меня понять, влезть в мою шкуру и понять. Признаюсь, что могу предать тебя, и надеюсь, что ты поймешь меня правильно — по-моему правильно; и мало того, что меня поддержишь, еще и себя осудишь. Я ведь этого и жду — что ты себя осудишь. А иначе чего мне так откровенничать… И ты знаешь, — я резко посмотрел на него, — мне кажется… Нет, я уверен — даже сейчас я неискренен. Я рассказываю тебе все это, вроде бы и откровенничаю, вроде бы каюсь… а говорю это неискренне. Я сам не верю в то, что говорю. Я уверен, что сейчас, здесь — играю. Вру. И даже то, что говорю, что вру, — тоже вру. Играю. Прикидываюсь… Влад, я запутался. — Я замолчал. Я действительно запутался. Вру — не вру, искренен — неискренен… Я запутался.