Юй Хуа - Месяц туманов

Всего этого отец не знал. Он лишь без устали хлестал лошадей, торопясь прибыть в Шаньхайгуань. Он даже не задумывался о возможных переменах во фронтовой обстановке, ему не приходило в голову, что когда он во весь опор нёсся по направлению к Шаньхайгуаню, воинская часть, которую ему приказано было возглавить, в спешном порядке отступала, позабыв обо всём на свете.

Когда отец повстречал первый отряд отступающих войск, он прямо-таки остолбенел. Он велел советнику преградить путь коню командира отряда. Отец спросил: «Что это за отряд?» Командир, переводя дух и утирая с лица пот, ответил: «Сорок шестого полка 19-й дивизии N-го батальона». Отец спросил: «Кто приказал отступать?» Командир ответил: «Кто как не командование!» Отец сказал: «Я приказываю прекратить отступление и ждать на месте дальнейших распоряжений». Командир спросил: «А ты кто такой? С какой стати ты раздаёшь приказы?» Отец ответил: «Я — исполняющий обязанности командующего 19-й дивизии». Командир пренебрежительно окинул взглядом отца: «Подумаешь, исполняющий обязанности командующего 19-й дивизии. Ты мне не указ, я подчиняюсь только командующему моего полка». С этими словами он вскочил на коня, хлестнул его кнутом по крупу и поспешил вслед за своим отрядом. Отец пришёл в дикую ярость, выхватив у охранника из кобуры пистолет, он прицелился в коня командира и выстрелил. Лошадь тут же повалилась на землю, утащив за собой всадника. Командир поднялся, в недоумении глядя на отца с дымящимся пистолетом в руках. Отец прокричал: «Прикажи людям немедленно остановиться! Если сделаешь ещё хоть шаг назад, я разнесу тебе голову!»

Так отец совершил самую большую за всю свою жизнь ошибку, поступок, который мог привести к смертельному исходу. Если бы всё произошло иначе, если бы отец не стал рассуждать и самостоятельно принимать решения, а подобно любому исполнительному военному подчинился приказу, почтя это за свой священный долг, то после битвы в Шаньхайгуане его не обвинили бы в самоуправстве, не привлекли бы к административной ответственности, не отстранили бы от должности, что было для отца окончательным крахом. На самом деле вскоре после того, как отряд приостановил отступление, отцу стало известно то жестокое положение, в котором он оказался. Более того, он даже получил телеграмму, где говорилось о данном военным штабом разрешении оставить Шаньхайгуань. Отец спокойно мог приказать начальнику штаба оповестить отряд о возможности продолжить отступление в соответствии с первоначальным планом, после чего развернуть коня, похлопать его по животу и с лёгким сердцем покинуть это место, сыгравшее в его судьбе роковую роль. Если бы он так поступил, никто не стал бы его порицать. Что же побудило отца отбросить такую возможность и принять решение оборонять Шаньхайгуань? Это тайна, которую никому не суждено разгадать. Много лет спустя я судорожно искал ответ на этот вопрос, но мой поиск не увенчался успехом. Несомненно, отец принял это решение вовсе не из-за боли в паху, который он стёр в кровь, и не из-за чувства вины перед двумя погибшими по пути в Шаньхайгуань подчинёнными. Отец был не так прост. Попытка с восьмитысячной армией выстоять перед атакой тридцатитысячного войска (на самом деле, по прошествии двух дней следом прибыл 52-й корпус армии гоминьдана, в состав которого входило ещё тридцать тысяч солдат) также сама по себе не представляла для отца, имевшего богатый опыт командования и знавшего сотни побед и поражений, никакого интереса. Судя по материалам и сведениям о профессиональной деятельности отца, которые мне удалось впоследствии собрать, битвы, ходом которых руководил отец, чаще заканчивались победой, нежели поражением. Он относился к той категории военных, которые обладали отменными профессиональными качествами и ходили в любимцах у судьбы. Так что же, в конце концов, побудило отца полезть на рожон? После долгих безрезультатных поисков ответа на этот вопрос мне ничего не оставалось, как списать всё на присущий отцу мужской героизм и жажду славы, свойственную каждому военному. Кроме этих простых объяснений мне нечего предъявить в оправдание поступку отца, поступку, который граничил с самоубийством.

Пятнадцатого ноября в первой половине дня 13-й корпус под прикрытием орудий пошёл в атаку на Шаньхайгуань. Командование осуществлял прославленный генерал Ду Юймин.

Битва выдалась жестокой. После яростной артиллерийской подготовки 13-й корпус двинул в атаку все свои силы, волна за волной. После того как две атаки были отбиты, командующий 24-м полком 13-го корпуса Ху Фэйчэн принял личное участие в битве. Возглавив группу молодых офицеров, вооружённых автоматами, он выскочил на передовую. Ху Фэйчэн был родом из Дунбэя. Он вёл огонь, что есть мочи крича: «Братцы! Возьмём Шаньхайгуань, отобьём наш родной край!» Солдаты 24-го полка сломя голову ринулись вверх по склону за своим командиром, в этот момент они были похожи на толпу голодных демонов, которые увидели перед собой пышно накрытый стол.