Юй Хуа - Месяц туманов

В 1945 году на Дунбэйском фронте произошли неуловимые на первый взгляд перемены. Летом и осенью того года непобедимая Квантунская армия познала горечь поражений. Забайкальская армия советского маршала Малиновского под прикрытием танковых войск ворвалась в долговременные укрепления Квантунской армии и смолола в мясной фарш спесь и высокомерие её солдат. Некогда прославленный на весь белый свет своей заносчивостью флаг Восходящего Солнца был стыдливо приспущен. За считанные дни большинство крупных и средних городов Дунбэя оказались в руках советской армии. Некоторые же города были заняты войсками по борьбе с японскими захватчиками. Однако этим дело не кончилось. В двух противоборствующих лагерях многократно меняли главнокомандующих. Свежие военные силы стремительным, неукротимым потоком хлынули в Дунбэй. А что представлял из себя Дунбэй? Дунбэй был крупнейшей базой тяжёлой промышленности Китая, где производилось девяносто процентов китайской стали, добывалось шестьдесят процентов китайского каменного угля, вырабатывалось сорок процентов всего электричества. Кроме того, в Дунбэе находились крупнейшие в стране зернопроизводящий район и предприятия военной промышленности. Тучные чернозёмные почвы стали лакомым куском для двух китайских партий и их армий. Осенью 1945 года в Дунбэйском районе, напоминающем по форме куриную голову, по причине временного безвластья воцарилась небывалая суета.

В ноябре 1945 года произошло столкновение 8-й армии, состоящей из семи дивизий и девятнадцати рот, с силами 13-й армии гоминьдана.

Седьмого ноября, звёздной ночью, отец, держа за пазухой мандат о назначении его исполняющим обязанности командира девятнадцатой роты и по совместительству начальником гарнизона Шаньхайгуаня, в сопровождении штабной охраны в спешке направился в Шаньхайгуань. За его спиной, отставая на один день пути, форсированным маршем в сторону Шаньхайгуаня двигался 48-й полк, в составе которого уже давно служил отец. В это же время 13-й корпус гоминьдана под предводительством Ши Цзюэ в сопровождении десяти грузовиков уже приблизился к Шаньхайгуаню. Ши Цзюэ, сидя в чёрном джипе, постукивал стеком по начищенному до блеска голенищу сапога. Словно размышляя о чём-то, он наклонил голову и спросил у своего начальника штаба: «Говорят, в Шаньхайгуане есть один храм, где хорошо умеют гадать. Это правда?» Начальник штаба ответил: «Мудрые монахи хоть и умеют отлично толковать судьбу по гадательным биркам, да только вот неизвестно, остались ли там монахи после стольких лет смуты». Ши Цзюэ, выслушав ответ, покивал головой и сказал: «Вели войскам ускорить движение, к двенадцатому числу мы должны прибыть в Шаньхайгуань».

Группа отца, двигаясь по шоссе, наткнулась на вторгшиеся в Дунбэй дружественные войска. Отец потребовал выдать ему джип японского образца, что позволило им ускорить передвижение. Это происшествие заставило ничего не ведавшего отца приблизиться к ключевому этапу его жизненного пути. Отец же ни о чём не подозревал. Пребывая в нервном возбуждении, он сидел в джипе, то и дело разворачивал карту и глядел на неё. Джип всё время нещадно трясло, трясло так, что отец не мог удержаться от брани. День ещё не подошёл к концу, как у джипа заглох мотор. Отцу и сопровождающим ничего не оставалось, кроме как бросить машину и вновь оседлать лошадей. Всё это сильно разозлило отца. Проведя столько времени в седле, отец стёр себе в кровь пах и едва мог терпеть боль. По этой причине большую часть времени ему приходилось ехать верхом полулёжа. Вслед за этим группа отца наткнулась близ деревушки на западном берегу реки Шахэ на авангард 89-й дивизии армии гоминьдана. С обеих сторон был в спешке открыт беспорядочный огонь, с обеих сторон были убитые и раненые. Отец, благодаря скорости коней, прорвался вместе со своими подчинёнными через окружение и бежал без оглядки. В результате этой мелкой стычки отец потерял своего советника по связи и одного охранника, самого его ранило в левую ногу. Отцу повезло — пуля прошла насквозь, не задев кость. Ногу перетянули жгутом, и отец снова взобрался на лошадь.

В сопровождении остатка своего немногочисленного окружения отец поспешил по направлению к Шаньхайгуаню, то и дело погоняя лошадей.

Если бы всё ограничилось лишь описанными выше досадными неприятностями, отец никогда бы не совершил самой крупной за всю свою жизнь ошибки. Пусть он стёр в кровь пах и потерял нескольких подчинённых — на войне это было в порядке вещей, ни один профессиональный военный не стал бы из-за подобных мелочей хмурить брови. Главная проблема была не в этом. Главная проблема состояла в том, что когда отец звёздной ночью поспешил в Шаньхайгуань, чтобы занять самый высокий за всю свою жизнь командный пост, военная обстановка в Шаньхайгуане коренным образом изменилась. Командующий военными силами гоминьдана, отвечающими за безопасность Дунбэя, генерал Ду Цзиньмин лично возглавил 13-й корпус Ши Цзяо, стремясь занять этот ключевой пункт, дающий возможность контролировать входы и выходы в Дунбэй. Были с боем взяты Суйчжун, Синчэн, Цзиньси, после чего силы гоминьдана захватили такой стратегически важный для Дунбэя пункт, как Цзиньчжоу. Гарнизон Шаньхайгуаня насчитывал всего восемь тысяч человек, которым нечего было противопоставить тридцатитысячной отборной армии, полностью укомплектованной и вооружённой по американскому образцу. Гарнизон направил запрос с просьбой разрешить избежать прямого столкновения. В военном штабе народного самоуправления Дунбэя дали разрешение гарнизону покинуть Шаньхайгуань. Четырнадцатого ноября войска начали отступление.